Девушка предприняла отчаянную попытку овладеть собой. Кажется, это единственное, что она еще может сделать для Роберта: она его не опозорит. Вздернув подбородок, Джонет вышла вперед, навстречу приближающейся группе всадников. Ей бы сейчас не помешал ее лучший парчовый наряд, но об этом приходилось только мечтать. Трудно сохранить достоинство, будучи одетой как мальчишка и понимая, что выглядишь полной дурой, если не хуже.
— Господи, помилуй!
Мэрдок Дуглас остановил свою чалую лошадь и оглядел девушку от стриженой макушки до покрытых коркой грязи стоптанных сапожек.
Джонет быстро взглянула на Александра. Он безмятежно взирал на нее. В его красивых глазах невозможно было прочесть ничего, кроме праздного любопытства. Она смотрела на него в полной расте- рянности. Казалось, он ничуть не расстроен случившимся.
Мэрдок тем временем неторопливо объехал вокруг нее, разглядывая девушку самым оскорбительным образом. Джонет ощутила, как горячая краска заливает ей щеки. В обществе Александра она чувствовала себя свободной и раскрепощенной, совсем забыв, как сначала ей самой было неловко. Теперь окружившие ее со всех сторон нагло ухмыляющиеся два десятка дугласовских оборванцев напомнили ей об этом с новой силой.
Мэрдок спешился.
— Должен сказать, миледи, бесстыдства вам не занимать. Сперва до меня доходят слухи о вашем путешествии через всю страну, причем вас не сопровождает даже горничная. А сейчас я нахожу вас здесь в этом чудовищно неприличном наряде.
Справившись с удивлением, он не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться над нею и нарочито повысил голос:
— Если Мьюр научил вас вести себя подобным образом, теперь мне следует заняться вашим воспитанием.
Колкость, отпущенная Дугласом в адрес Роберта, оказала Джонет неоценимую услугу — она разозлила ее. Гнев придал ей сил. Поэтому на презрительные слова Мэрдока у нее нашелся достойный ответ:
— Не думаю, что хоть одно существо, рожденное и воспитанное в доме Максвеллов, может чему-то научиться у подхалима из рода Дугласов.
Взгляд Мэрдока помрачнел.
— Я бы сказал, вам предстоит многому научиться, госпожа Максвелл. Очень многому. И чем скорее, тем лучше.
Джонет открыла было рот, чтобы ответить очередной дерзостью, но он властно поднял руку в перчатке.
— Берегитесь, юная леди, я ведь могу позабыть про ваше чистокровное происхождение и обойтись с вами, как с потаскухой, выросшей в сточной канаве. Богом клянусь, сделать это будет нетрудно: вид у вас как раз подходящий. Еще несколько неосторожных слов, и меня больше ничто не удержит.