Со вздохом облегчения Джонет повернулась к дяде. На губах у него была вымученная улыбка.
— Какой ты стала свирепой, доченька. Верно, из-за мужских штанов.
Девушка с трудом выдавила из себя ответную улыбку.
— Я опорочила вас, Роберт, но у меня не было иного выхода. Я не могла пуститься в путь через всю страну в своем обычном виде. Мэрдок нашел бы меня в мгновение ока. Простите меня.
— Но твои волосы, девочка моя, — прошептал он. — Неужели было так необходимо остричь волосы?
Он смотрел на нее в таком смятении, что Джонет невольно схватилась рукой за волосы. Невероятно: она почти забыла о них.
— Я… Да, это было необходимо, — пояснила она, запинаясь. — Лорд Хэпберн считал, что так будет лучше.
— Хэпберн, — губы Мьюра судорожно сжались. — Мне следовало догадаться.
Джонет начала было объяснять, но вовремя спохватилась. У нее еще найдется время рассказать о роли, которую сыграл Александр, когда рядом не будет никого из навостривших уши солдат Дугласа. Она не знала, что именно произошло, но ясно видела, что Александр не взят под стражу. И пока она не узнает, что он наплел Мэрдоку, нельзя было говорить ни слова, чтобы нечаянно его не выдать.
— Простите, Роберт, я хотела сделать как лучше. Я думала лишь о том, как прийти вам на помощь.
Его напряженное лицо наконец смягчилось, в глазах появилось столь знакомое ей доброе выражение.
— Я знаю, дорогая, но нам придется заплатить высокую цену, чтобы вытащить тебя из этой передряги. Я был так глуп, что прямо попросил Дугласа отдать тебя под опеку короля, — Роберт рассмеялся коротким горьким смешком. — Можно было догадаться, что он уже задумал какую-то гнусность.
Сколько ни старалась, Джонет не сумела сдержать дрожь в голосе:
— Он захватил Берил.
Мьюр прикрыл глаза.
— Этого следовало ожидать. Нам надо о многом поговорить, Джонет. Если успеем, — добавил он, помолчав.
Им пришлось на минуту умолкнуть, потому что стражник вернулся с новыми приказами от своего господина. Мьюр был освобожден от пут, и оба солдата отошли на почтительное расстояние, оставив Джонет и ее дядю на маленьком островке уединения посреди буйного моря Дугласов.
Мьюр расправил ноющие плечи и принялся растирать запястья, восстанавливая кровоток.
— Что у вас с рукой? — воскликнула Джонет, в ужасе глядя на его окровавленные и распухшие пальцы. — Пресвятая Дева! Что сделали с вами эти звери?
Мьюр положил здоровую руку ей на плечо.
— Это пустяки, поверь мне. Всего лишь синяк. Зато кости целы, благодарение Богу.
— Но, Роберт…
— Уверяю тебя, ничего страшного.
Он обнял ее за плечи, привлек к груди и крепко прижал к себе, чего никогда не делал прежде. От удивления Джонет не нашла что сказать. Ни разу в жизни Роберт не дал ей повода усомниться в своей любви, однако нежные слова и открытые проявления чувства были не приняты в доме Максвеллов даже между Робертом и Анной.