— Не надо, — прошептала она. — Билли…
В тот же момент он выскочил из-за угла дома.
— Папа! Папа! Иди посмотри…
Стеффи заметила оборванные провода и закричала, чтобы он был осторожнее. Билли, бежавший достаточно далеко от них, остановился и поглядел на свою мать так, словно она сказала какую-то глупость.
— Все в порядке, мама, — произнес он тем самым тоном, каким люди обычно успокаивают очень старых и глупых, и двинулся к нам, демонстрируя, что с ним действительно все в порядке.
Я почувствовал, как Стефф задрожала.
— Не волнуйся, — сказал я ей на ухо. — Я его предупредил.
— Да, но людей постоянно убивает током, — сказала она. — По телевизору все время предупреждают про оборванные провода, но люди… Билли, немедленно иди домой.
— Да ладно тебе, мам! Я хочу показать папе лодочный сарай. — Глаза его просто лезли из орбит от возбуждения и обиды. Преисполнившись ощущения апокалипсиса, принесенного бурей, он хотел теперь им поделиться.
— Иди домой! Эти провода опасны и…
— Папа сказал, что им нужна земля, а не я…
— Билли, не спорь со мной!
— Я сейчас приду посмотрю, малыш. Ты пока беги. — Я почувствовал, как напряглась Стефф. — С другой стороны дома.
— Ага. Ладно.
Он пронесся мимо нас, перескакивая через две ступеньки по лестнице, огибающей дом с западной стороны. От бега рубашка вылезла у него из брюк, когда он скрылся за углом, и вскоре оттуда донеслось еще одно «О-о-о!», свидетельствующее о том, что он обнаружил новые следы разрушения.
— Он знает про провода, Стеффи, — сказал я, положив руки ей на плечи. — Он их боится, и это хорошо, потому что так он будет в безопасности.
По щеке ее скатилась слеза.
— Я тоже боюсь, Дэвид.
— Ну что ты. Все уже кончилось.
— Ты уверен? Зима была плохая… И поздняя весна… В городе ее называют черной весной, говорят, такого в здешних местах не было с 1888 года…
«Говорят» — это наверняка имеется в виду миссис Кармоди, владелица «Бриджтонского Антиквариата», магазинчика со всяким хламом, в который Стефф иногда заглядывала. Билли всегда с радостью ходил с ней. Там, в глубине магазинчика, в одной из темных пыльных комнат жили чучела сов с окаймленными золотым блеском глазами, навсегда расправившие крылья и ухватившиеся лапами за полированные сучья; трио енотов, стоящих у «ручья», сделанного из длинного куска покрывшегося пылью зеркала; и даже изъеденное молью чучело застывшего в леденящем душу вечном молчаливом рыке волка, из пасти которого вместо слюни падали опилки. Миссис Кармоди уверяла, что волка еще в 1901 году застрелил ее отец, когда зверь пришел напиться у ручья Стивен-Брук.