Опускаясь на свое место, Робин почувствовала, как облегающие хлопковые в полоску блузка и юбка еще плотнее обтягивают ее. Посмотрев вверх, она заметила, что Стюарт с интересом пробежал по ней глазами. В уголках его губ скрылась улыбка.
Она сердито оправила юбку на своих длинных изящных ногах и постаралась смотреть на него бесстрастно, не отводя взгляда. Впрочем, это было трудно, поскольку он и сам выглядел таким соблазнительным.
Через секунду он мягким, грациозным движением водворил себя на водительское сиденье и опустил за собой дверцу.
— Нравится?
— Да! — согласилась Робин сорвавшимся голосом. Красивая машина — это красивая машина, чья бы она ни была. Девушка поправила ремешок сумки на-плече.
Стюарт повернул ключ, мотор заурчал, машина рванула вперед, и внезапно из динамиков раздалась оглушительно громкая музыка. Робин сжалась.
— Что это? — выкрикнула она, хватаясь за подлокотники кресла.
— Это регги! — Перехватывая руки, он вывернул руль на крутом повороте.
На огромной скорости они вылетели на магистраль, ведущую из Бостона, но от музыки, ломившей в ушах, Робин плохо соображала. Резкие ритмы синкопы грохотали на весь салон машины, как артиллерийские орудия.
Ей следовало бы ожидать нечто подобное, подумала она, морщась. Стюарт Норт явно не считался ни с кем, кроме самого себя. Как можно быть одновременно и таким приятным, и таким невыносимым! Ей нужно прекратить этот фарс, пока есть возможность.
Через десять минут мучений Робин в конце концов демонстративно закрыла уши руками. Он коснулся ее руки, и она чуть не подскочила. Ее обдало необычным ощущением и холода, и жара одновременно, когда Робин поняла, как близко они сидят.
Она опустила руки.
— Вам не нравится? — посмотрел он искоса.
Чересчур громко! Вы можете сделать потише?
— О, простите!..
Повернув регулятор, он убавил громкость до едва различимого шепота, и Робин с облегчением вздохнула. Урчание двигателя и свист кондиционера действовали успокоительно. Теперь, когда она могла вслушаться, музыка показалась ей приятной.
— Извините меня, я постоянно забываю, что большинство не переносит такой громкой музыки, — извинился он.
— А вам по душе такое оглушительное звучание? Удивительно, как у вас до сих пор уши целы.
— Это издержки профессии, и, хочешь не хочешь, приходится быть осторожным, — признал он. — Можно оглохнуть к сорока пяти, если не следить за этим.
Она скептически посмотрела на него:
— Я считала, что таких людей, как вы, совершенно не заботит, чем они будут заниматься в сорок пять.
Он рассмеялся:
— Боюсь, что все эти лозунги типа «Спеши жить и умирай молодым» — спектакль. А правда в том, что я собираюсь продержаться до девяноста.