— Вы хотите сказать, что всерьез интересуетесь Броган-Хаусом.
— Совершенно верно. Неужели в это так трудно поверить?
— И все-таки согласитесь, что Беркшир не совсем то место, где вы бы захотели жить, — возразила она.
— Почему?
— Я… я не уверена, — честно призналась она, — но мне кажется, что вам ближе стиль Малибу-Бич или Канн.
И в самом деле, теперь, когда она подумала об этом, более естественно было представить Стюарта в его доме на солнечном побережье Средиземноморья. Возможно, это был его рутинный цирковой трюк или даже один из наступательных приемов, применяемых к женщинам.
— К вашему сведению, я уже жил и в Южной Калифорнии, и на Лазурном Берегу. — Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он нажал на акселератор. — Там приятно отдыхать, но там отсутствует ощущение постоянства, которого мне так не хватает.
— Но в Массачусетсе так холодно зимой! Почему вы решили жить здесь, если можете выбрать место более теплое и солнечное?
— Вы же живете здесь, — возразил он.
— Да… но это я, — неуверенно ответила она.
Он хмыкнул.
— Ну, в некотором роде и я тоже. Верите вы в это или нет, я даже скучаю по холодной зиме. Я родился и вырос в Массачусетсе, и даже спустя столько лет я считаю его своим домом. К тому же здесь вся моя семья: родители, родственники.
Робин не знала, что на это ответить, и сменила тактику.
— Но я не могу поверить, что вы согласитесь с тем, будто в Броган-Хаусе удобно жить. Это — слишком старомодное сооружение.
Он посмотрел на нее с любопытством.
— Вы думаете, я бы предпочел современное красное дерево со стеклянными стенами и горячей ванной?
— Почему бы и нет?
— Нет, в самом деле — нет.
В его голосе пропали поддразнивающие интонации, Стюарт стал просто перечислять факты.
— Мне больше по душе старые дома. В них есть стиль и характер. Если взглянуть на такой дом повнимательнее, то можно многое узнать о людях, которые строили его, которые сменяли друг друга в нем в течение многих лет. Я люблю это живое ощущение истории, царящее в доме. Мне нравится думать, что дом, в котором я живу, может быть, через сотню лет расскажет что-нибудь и обо мне.
Робин обескураженно молчала. Он только что пересказал, слово в слово, многие из ее собственных впечатлений от старой архитектуры. Совершенно неожиданно она услышала это от него и вместе с тем абсолютно убедительно.
Оказывается, она неправильно судила о нем: в самом деле, эта поездка не была уловкой. Чувствуя себя довольно глупо, Робин начала извиняться за то, что сгоряча обвинила его во всех смертных грехах.
— Перестаньте! — прервал он. — Откуда вы могли знать о моих пристрастиях к старинной архитектуре. Я сознаю, что это никак не подходит к моему облику бунтаря рок-н-ролла.