Для чего ты нарезал персик? — спросила она.
— Чтобы снять кислоту вина, и для вкуса, конечно. Дольки съедаешь, когда выпиваешь все вино.
— М-м-м… Так вкусно звучит, но я надеюсь, ты не думаешь, что мы расправимся с целой бутылкой!
— А почему бы и нет? — улыбнулся он. — В корзине еще одна.
— Стюарт, — запротестовала она, — на такой жаре лучше знать меру и не напиваться!..
— Это было бы забавно, — усмехнулся он, с хлопком вынимая пробку.
— Для тебя, может быть, и забавно.
Он плеснул золотистого вина в каждый бокал.
— Как ты угадываешь мои мысли?
— Все и так слишком ясно!
Стюарт широко и зловеще улыбнулся, подавая ей бокал. Она ощутила в пальцах приятную прохладу. Тонкая пленка влаги собралась на его стенках.
Он приподнял свой бокал:
— Это — искушение!
— Мы всегда можем избежать его, — закончила за него Робин, легким жестом сдвигая бокалы. Она пригубила вино, смотря на Стюарта поверх бокала.
В мягких шведских полусапожках, белых брюках широкого покроя и спортивного стиля рубашке он чем-то напоминал пирата, хотя его взгляд ничуть не говорил о его беззаботной жизни.
В его глазах блестел смех, когда он поставил бокал.
В искушении не обязательно есть что-то плохое. Зачем избегать его? Сколько удовольствия в жизни мы бы пропустили, если бы все время старались уклониться от него!
Но мы избавили бы себя и от страданий, — подвела она черту.
Растянувшись в опасной близости от нее и тоже опершись на локоть, он, казалось, изучал женщину, отказавшуюся от предложенного им удовольствия. Как же ей было трудно удержаться, чтобы не запустить свои пальцы в его густые, взлохмаченные волосы! Только большим усилием ей удалось подавить этот порыв.
Стюарт глубоко вздохнул, и его взгляд стал серьезным.
— Прошлая неделя была ужасна! Я по тебе очень скучал…
Ее пульс забился чаще. Он определенно создавал ей трудности! Робин тоже прекрасно помнила, что ей не хватало этого мужчины. Осторожно поставив бокал, она обвела взглядом холмы, закрывавшие горизонт.
— Почему ты скучал по мне? Все это время я была в этом же доме, — сказала она, скрывая волнение.
— Я ведь об этом знал! Но ты казалась мне такой далекой и такой занятой, словно ты была на другом конце земли!
— Это я-то была далекой?! Нет, это ты занимался самим собой и своим роялем.
Стюарт пожал плечами.
— Я думал, что могу попытаться сосредоточиться на работе, если сумею убедить себя, что ты меня волнуешь не больше, чем я тебя.
— Но это… — Робин осеклась, поняв, что плывет прямо ему в руки.
Прикосновение кончиков его пальцев парализовало девушку. Он провел линию по обнаженной коже ее руки. Дрожь удовольствия стала нарастать в ней, и она кусала губы, стараясь подавить ее. Что бы ни случилось, она не должна выдавать, что творится у нее внутри.