Экспромт Шуберта — немалых масштабов — сыгран со свойственной Гилельсу цельностью. Образное богатство музыки передано без броских контрастов: разнообразие состояний находится в ином, более глубоком измерении. Музыка течет неспешно, повествовательно. Но в ней — «балладность» главной партии, мятежная взволнованность связующей, светлая умиротворенность второй темы, сердечность дуэта, — оба перекликающихся голоса поручены левой руке — снизу и поверх правой, а в правой — почти неправдоподобная ровность журчащих шестнадцатых; пальцы — это хорошо видно — находятся так близко к клавишам, что, кажется, не отпускают их. Но это обманчиво: ни одна нота не передерживается, освобождается с необходимостью. Нет резона пытаться сделать то, что на бумаге невозможно: передать тончайшее гилельсовское интонирование — он придает каждому мотиву и даже интервалу речевую выразительность. Удивительно звучит рояль. На всем исполнении — печать грусти и поэтичности.
На языке Чайковского Гилельс говорит с подкупающей искренностью. Каждая пьеса наделена только ей присущим настроением. Две пьесы ор. 19 — непохожи друг на друга. Колорит «Вечерних грез» сумрачен, лишен «открытости»; краски заката приглушены…
Напротив, в светлые, «дневные» тона «одевает» Гилельс «Листок из альбома». Эту пьесу он неожиданно играет подвижнее привычного; перед вами непритязательная миниатюра, беглая зарисовка, поданная как бы невзначай, и лишь в среднем разделе проступает душевное волнение.
Третье сочинение Чайковского — «Юмореска» ор. 10 — нигде, кажется, не встречается больше в гилельсовской записи. Он увлечен и пьесой, и самим процессом игры; трудности изложения — скажем, аккордово-октавные фрагменты в крайних частях или шестнадцатые левой руки в среднем разделе — как будто только подогревают его азарт. Совершенство воплощения — редкое.
Наконец, Токката Прокофьева. Пианистический размах — беспримерен. Неуклонный ритм держит слушателя в неослабевающем напряжении. Темперамент неудержим, но он подчинен императивной воле, — полнейшее самообладание. Отчетливость игры, выверенность каждого пальца — в самых головоломных ситуациях — создают впечатление относительно нескорого движения; напряжение, разумеется, не спадает — лишь накапливается, и когда в коде, где ритмическая пружина как бы высвобождается и все несется с ошарашивающим ускорением к завершающему глиссандо, Гилельс, излучая невероятную, поистине атомную энергию, остается при этом «над схваткой»! Все можно слышать и видеть! Драгоценен французский телефильм.
Но двинемся дальше.