Боровский тут же написал: «Совершенно потрясен совершенством игры на рояле пятнадцатилетнего Эмиля Гилельса. Александр Боровский». Как слышится в этом «совершенно — совершенством» волнение Боровского! Он настаивал на том, что Гилельс должен немедленно ехать в Москву.
Впоследствии они не раз встречались за рубежом — темы для обсуждения находились… Цитирую отрывок из подробной статьи С. Грохотова о Боровском: «Много лет спустя именно Гилельс был первым музыкантом из Советского Союза, возобновившим контакты с Боровским. Последний всегда с восторгом отзывался об искусстве и о человеческих качествах своего младшего товарища и называл его „лучшим пианистом всего мира“. „Я очень люблю Эмиля Григорьевича, — писал он… — потому что у него доброе сердце и он помнит все хорошее, что люди сделали для него“».
Теперь — Артур Рубинштейн. Гилельс был в восторге от его игры. В свободный от концертов день знаменитый пианист сам приехал в консерваторию. «Показали меня, — рассказывает Гилельс. — Рубинштейну я понравился, и он написал об этом много времени спустя в своей книге…»
Всю свою долгую жизнь Рубинштейн помнил первую встречу с Гилельсом — рассказывал и писал о ней с некоторыми вариациями, но «тема» всегда оставалась неизменной. В одном из интервью он поделился своими «ощущениями»: «…Бог мой, там был этот мальчик — низенький, с копной рыжих волос, в веснушках, который играл… я не могу этого передать. Могу лишь сказать, что если он когда-нибудь приедет в Соединенные Штаты, то мне будет лучше упаковать чемоданы и удалиться». И Рубинштейн заключил тогда: если Гилельс поедет с концертами в Европу — это станет для него триумфальным шествием.
Приведу и некоторые другие высказывания Рубинштейна. «Гилельса я впервые услышал в 1932 году. Обычно, гастролируя, я стараюсь бывать в местных консерваториях, знакомиться с игрой молодых пианистов. В Одесской консерватории предложили послушать двух учащихся, брата и сестру, причем предупредили, что сестра талантливее брата.
Появился рыжеватый, бедно одетый мальчик. Уже первые звуки ошеломили меня. Это было совершенство. И в таком возрасте! Я высказал свое мнение: большой талант, большой артист.
Спустя год, я приехал в Москву и услышал новость: появилась знаменитость — Эмиль Гилельс… В 1938 году на Брюссельском конкурсе, где я был членом жюри, Гилельсу присудили первое место.
С тех пор мы не раз встречались, музицировали. Обменивались мнениями. Гилельс — истинный артист. Его всегда интересно слушать потому, что он открывает новое и стремится к совершенству».