Было выпито лишнего. У Лены шумело в голове, у Кариса разъезжались глаза, а у Маркуса заплетался язык, особенно на удвоенных согласных, да и шут был заметно шумнее обычного. Карису было стыдно, поэтому он попросил разрешения удалиться, удалился, вернулся, чтоб сообщить, что поставил магическую защиту от подслушивания, удалился, вернулся, чтоб сообщить, что поставил магическую защиту от посторонних, удалился, вернулся, чтоб сообщить, что поставил магическую защиту от крыс, и шут выгнал его окончательно, участливо уточнив, что тот поставил комплексную магическую защиту. Отношения шута и мага были приятельские.
Странным образом мужчины протрезвели, как только ушел Карис. Прикидывались! А Лена – нет. Впрочем, пьяной она себя не ощущала. А вот беззаботной – очень даже. Шут пересадил ее в кресло у камина, Маркус бухнулся в другое. Шут разжег огонь – жарко в этих помещениях, наверное, никогда не было – и расположился у ног Лены. Даже голову ей на колени положил.
– Ну как дома? – трезво спросил Маркус.
– Дома тревожно, – вздохнул шут. – Надо подумать.
– Давай. Думать – не по моей части. Ты будешь думать, я – действовать, а Делиена являть собой святой образ Ищущей.
– Я не умею являть святой образ.
– Придется научиться, – задумчиво произнес шут. – С Карисом у тебя вышло хорошо. Ты, собственно, вовсе и не обязана разговаривать со всяким, кто захочет. Чести много. Так, выслушай, кивни, улыбнись и проходи мимо.
– Ага. Они все так делают. А вообще не вздумай оставаться одна. Я кого хочешь отпугну.
– Дельно, – одобрил шут. Лена сгребла его за вихры и заставила посмотреть на себя.
– Дельно? Самое дельное, чтобы ты никогда не оставался один, понял? Ни при каких обстоятельствах. Чтоб только со мной или Маркусом, понял?
Пришлось подергать его за волосы, прежде чем он изобразил смирение:
– Хорошо. Но…
– Без «но»! Ты – моя тень, понятно? Ни шагу в сторону. Иначе тебя, дурака, просто удавят или зарежут. Сколько ты себе врагов нажил?
Шут взял ее руки в свои, поцеловал ладони.
– Много. Хорошо. Я постараюсь не оставаться один.
– Не постараешься, – поправил Маркус, – а не останешься. Она права. Ее-то никак уж не тронут, а тебя точно зарежут, как бы ни был ты хорош в рукопашной.
Шут скорчил гримаску.
– Хорошо. Обещаю. Был шутом короля, стану шутом Светлой. Сами б подумали, зачем я нужен Светлой настолько, чтоб таскаться за ней, как собачка.
– А кому она должна это объяснять? – фыркнул Маркус. – Вот королю приходится порой объяснения давать, а с нее кто спросит? Ты лучше вот что скажи: это, с Зеркалом, и правда так важно?