— Этот утренний час я подарю тебе, ибо в моем бесконечно долгом дне лишь он свободен.
— Благодарю, моя госпожа, — ответил юноша робким и тихим голосом. — Сегодня мы не начнем. Я все еще работаю над главной идеей замысла.
— Однако ты ввел меня в заблуждение, молодой человек.
— Боже упаси, моя госпожа. Но у меня родилась прекрасная мысль.
Она посмотрела в его большие ясные глаза и с едва уловимой насмешкой в голосе спросила:
— Ты хочешь сказать, что в этой юной голове могут появиться чудесные мысли?
Он покраснел и, смущенно указав на правую стену, сказал:
— Я заполню это пространство, изобразив на нем ваше лицо и шею.
— Какой ужас. Боюсь, оно выйдет страшным и некрасивым.
— Оно выйдет столь же прекрасным, каковым оно есть сейчас.
Юноша произнес эти слова с искренним простодушием, и она пристально взглянула на него. Он тут же смутился. Радопис пожалела его, отвела глаза, и в поле ее зрения оказался пруд, расположенный за восточной дверью. Какой же это ранимый юноша, словно непорочная девственница. Присутствие юноши вызывало в ее сердце нежность и умиление. Она взглянула на него и увидела, что юноша склонился над папирусом, но он не полностью погрузился в свою работу, ибо румянец смущения еще не сошел с его лица. Может, ей оставить его и заняться своими делами? Но Радопис испытывала желание поговорить с ним, и она уступила ему.
— Ты с юга? — спросила она.
Юноша поднял голову, его лицо светилось радостью.
— Я из Амбуса, моя госпожа, — ответил он.
— Значит, ты родом из северной части юга. Что же свело тебя вместе со скульптором Хенфером, ведь он с Билака?
— Отец дружил со скульптором Хенфером, и, заметив мой живой интерес к искусству, он отправил меня к нему и отдал на его попечение.
— Твой отец художник?
Юноша немного помолчал и ответил:
— Нет. В Амбусе мой отец работал старшим врачом. Он был знаменитым химиком и бальзамировщиком. Отец открыл много новых способов бальзамирования и составления ядов.
Слушая юношу, Радопис пришла к заключению, что его отец умер. Однако на нее произвело впечатление то, что он открыл способы составления ядов.
— Зачем он изготовлял яды? — спросила она.
— Он использовал их как целебные лекарства, — печально ответил юноша. — Врачи брали у него эти лекарства, но, к сожалению, те в конце концов стоили ему жизни.
— Как это случилось, Бенамун? — спросила она с заметной озабоченностью.
— Я помню, моя госпожа, что отец составил чудодейственный яд. Он все время хвастался, что это самый смертельный из всех ядов и может вызвать смерть жертвы за считаные секунды. Поэтому отец назвал его «счастливым ядом». Затем он провел одну злополучную ночь в своей лаборатории и работал без отдыха. Утром его нашли вытянувшимся на скамейке — душа рассталась с его телом, а рядом с ним лежал пузырек этого смертельно опасного яда. Пузырек был откупорен.