Разъярившись, кузен потерял всякую осторожность. Пэнси удивилась, насколько она сама спокойна и холодна.
– С каким отпрыском? – осведомилась она. Рудольф прикусил губу и ничего не ответил. – Пожалуйста, отпустите мою руку, кузен Рудольф. Меня крайне удивляет ваше сегодняшнее поведение, мое отношение к вам не станет после этого лучше.
– Черт бы вас побрал! – вскричал он. – Я убежден, вы приехали сюда предупредить его. Не для вас топили камин. И в постелях кто-то спал, и кухонная плита вся заляпана жиром. Вы сегодня вечером были на обеде, тем не менее умудрились приехать в Стейверли раньше нас. Что-то здесь не так, ваша игра не могла меня обмануть.
– Отпустите меня! – резко прозвучал голос Пэнси.
– А если я этого не сделаю? – усмехнулся Рудольф.
– Вы хотите, чтобы я позвала на помощь кого-нибудь из ваших людей? Может быть, они и неотесанные, но, наверное, у них хватит порядочности защитить женщину, слишком слабую, чтобы сделать это самой.
– Вы сводите меня с ума, – вдруг хрипло пробормотал Рудольф. – Вам бы лучше выйти за меня замуж, и тогда делайте с этим проклятым домом все, что хотите!
Он продвинулся к ней ближе. Пэнси, испугавшись, с силой, о существовании которой в себе даже не подозревала, вырвала руку, чем привела Рудольфа в замешательство. Он попытался схватить ее, но она уже мчалась по каменным ступеням террасы к своему коню.
Гарри ждал ее, отвязав лошадей. Не выясняя причины такой спешки, он помог ей взобраться в седло и сам вскочил на коня. Сократ поднялся на дыбы, грызя удила, готовый мчаться. Пэнси посмотрела на террасу, откуда Рудольф с усмешкой наблюдал за ней. Натянув поводья, девушка крикнула звонким голосом, отчетливо прозвучавшим в тишине ночи:
– Запомните, кузен, я бы не вышла за вас замуж, даже если бы кроме вас на земле не осталось ни одного мужчины!
Она не слышала, ответил ли он что-нибудь, отпустила поводья и пришпорила Сократа. Лошадь пошла легким галопом, Гарри пустился следом, и тогда Пэнси помчалась быстрее – грязь и гравий так и летели из-под копыт.
Страх преследования гнал ее с такой скоростью, будто за ней неслись черти. Она забыла, что лошадь Гарри не может сравниться с Сократом. С восторгом ощущая, как свистит ветер в ушах, развевая волосы, Пэнси пустила лошадь в галоп. Было что-то возбуждающее в такой езде, казалось, земля летит под ногами коня. Но бешеный темп успокоил боль в груди, заглушил мучившие, не дававшие покоя мысли. На мгновение Пэнси забыла обо всем, охваченная пьянящим чувством свободы. Она, как и Люций, избежала опасности, пусть ненадолго.