– Можете заказывать еду в городе, – мрачно сказал сэр Филипп, – здесь будут рады обслужить вас за несколько шиллингов.
– Благодарю, – ответила Пэнси.
Это было первое слово, произнесенное ею с тех пор, как они уехали из дворца.
– Завтра, разумеется, вы встретитесь со своим адвокатом, – продолжал сэр Филипп. – Думаю, можно будет устроить, чтобы к вам приходили посетители.
– Благодарю…
Пэнси склонила голову, откинув капюшон накидки, а когда подняла ее, пламя свечи осветило белокурые волосы, обрамляющие несчастное бледное лицо. Не отдавая отчета в своих действиях, Филипп Гейдж шагнул к ней и взял за руку.
– Не могу выразить словами, – тихо произнес он, – как я сожалею, что мне пришлось арестовать вас. Возможно, здесь какая-то ошибка, я даже уверен, что здесь ошибка, и прошу вас завтра же утром, не откладывая, послать за своим адвокатом.
Холодно и с достоинством, что всегда ей помогало преодолевать страх, Пэнси отняла руку.
– Вы выполнили свой долг, сэр Филипп, – отвечала она. – И больше не о чем говорить.
Он опустил глаза и направился к двери. Сердито, изменившимся голосом сказал ожидавшей его надзирательнице:
– Позаботьтесь, чтобы у этой женщины было все, что ей нужно, иначе вам придется худо.
– Все будет в порядке, – прохрипела та. – Не беспокоитесь, сэр. Мы делаем все возможное для тех, кто платит.
Произнося последние слова, она сипло рассмеялась, и Филипп Гейдж, бормоча проклятия, быстро пошел прочь по длинному темному коридору. Дождавшись, когда он ушел, тюремщица, повернувшись к Пэнси, резко сказала:
– Каждая комната стоит десять шиллингов, миледи, а если захотите привезти свою мебель, это еще будет стоить денег. Еда – какую закажете, да еще два шиллинга человеку, который принесет ее из таверны. Если захотите, чтобы женщина убирала и прислуживала вам, еще пять шиллингов в день.
Пэнси открыла кошелек и дала женщине две гинеи. Тюремщица, увидев кошелек, набитый деньгами, заискивающе улыбнулась, взяла грязными пальцами монеты и надкусила каждую гнилыми зубами, чтобы убедиться, не фальшивые ли.
– А что ее милость желает сегодня вечером? – спросила она. – Может, вина? Я пошлю мальчишку, чтоб купил бутылочку, только скажите.
– Я ничего не хочу, – ответила Пэнси. – Совсем ничего.
Тюремщица была разочарована. Деньги, звякнув, скользнули в карман ее платья.
– Я должна вас запереть, – сказала она, идя к двери. – Если что-нибудь понадобится, кричите. Рано или поздно кто-нибудь да услышит, если внизу не будет потасовки.
Она усмехнулась. Двух передних зубов у нее не было, а остальные – гнилые и сломанные. Тюремщица ушла, и Пэнси услышала, как повернулся в замке ключ.