— Ну, что скажешь? Ты запишешься? — спросил он.
— Я работаю в качестве архитектора на компанию «Хохтиф», — стал отказываться я.
— Не обязательно сейчас; позже, когда дела пойдут хуже.
В этот момент в нескольких метрах от нас разорвалась бомба, и на голову нам посыпалась штукатурка.
— Чертов Мясник Харрис! Как близко упала! — крикнул Эскерра.
Так называли в Берлине маршала британских ВВС, сэра Артура Харриса. Харрис заслужил это прозвище, потому что именно он издал приказ о замене взрывных бомб на зажигательные.
— Я живу в Риме, там меня ждет семья, — сказал я, когда под землей снова стало спокойно.
— При теперешнем положении дел ты, вероятно, не сможешь уехать из Берлина.
Если что и тревожило меня в то время, не считая бомбежек, смерти или ранения, — так это мысль о том, что мне придется остаться в Берлине до конца войны.
— Если я не смогу вернуться в Рим, значит, Германия проиграла войну, — заметил я; это было утверждение, а не вопрос.
— Если что, ты найдешь меня в бараках завода «Моторенбау». Это недалеко отсюда.
Разумеется, меня чрезвычайно удивило то обстоятельство, что на станциях, таких как «Нидершеневайде», «Фридрихштрассе» или «Анхальтер», полно людей вроде Мигеля Эскерры: латышей, эстонцев, французов, грузин, турок, индусов и даже англичан, готовых отдать жизнь за Третий рейх.
Я снова встретил Эскерру во время сильнейших бомбежек с 22 по 26 ноября. С ним пришел один из его подчиненных — человек с блуждающим взглядом и нервным тиком (у него дергалось веко), некто Либорио, чьей единственной заботой были поиски еды. Если память мне не изменяет, 26 ноября, услышав, что от бомб союзников взорвался и загорелся берлинский зоопарк, этот человек сказал:
— Если мы поторопимся, то, вероятно, найдем там мертвого крокодила или гуся. Будет чем живот набить. Может, они даже уже поджарились. Это единственная польза от чертовых зажигательных бомб: благодаря им мы получили готовое жаркое.
— Вам нравится гусятина, архитектор? — спросил меня Эскерра.
— Спасибо, я уже поел.
— Ах да, ведь вы, жители Унтер-ден-Линден и Александерплац, обедаете каждый день, не так ли?
— Обычный паек, как у всех. Капуста, картошка…
— Вы ошибаетесь, в Берлине теперь едят далеко не все. И если дело пойдет так и дальше, скоро мы начнем жрать друг друга, — заметил Эскерра.
Мне ничего не оставалось, как пригласить их на ужин в ресторан «Штеклер», на Курфюрстендамме. Из отпущенных мне по талонам продуктов я потратил сто двадцать пять граммов мяса, столько же картофеля и тридцать граммов хлеба, не считая резиновых пирогов, за которые нам не пришлось ничего платить. Эти пироги были изобретением фирмы «И. Г. Фарбен», выпускавшей также яйца, сливочное масло и прочие витаминизированные продукты путем переработки некоторых минералов. Позже я узнал, что «И. Г. Фарбен» являлся крупнейшим в мире химическим консорциумом и в своем филиале в Леверкузене производил газ «Циклон-Б», при помощи которого в концлагерях умерщвляли миллионы евреев, цыган и гомосексуалистов.