— Есть новости из Испании? — спросил я.
Рубиньос раздавил папиросу подошвой ботинка и вскочил.
— Ах, это вы, господин стажер! Как вы меня напугали! Я подумал, что это секретарь Оларра! Нет никаких новостей, которые превзошли бы по важности то, что произошло сегодня днем в академии.
— А что такое?
— Случилось чудо. Донья Хулия вылечила сеньориту Монтсе при помощи луковицы и трех кружочков помидора. Секретарь Оларра долго вопил по этому поводу, но «изгнанники» истолковали это событие как Божий знак. Они говорят: если беззащитная женщина способна остановить течение болезни одной только луковицей и помидором — то что же сможет совершить Франко, применив пушки и самолеты, которые посылает ему Муссолини. Дуче сегодня объявил об этом по радио.
— Понятно.
— Сеньор Фабрегас целый день выкрикивал лозунги: «Пусть теперь дрожит история, потому что отныне ей придется лицом к лицу столкнуться с нашим каудильо!» или «За Испанию! Пусть тот, кто встанет на ее защиту, погибнет с честью, а предатель, покинувший ее, не найдет приюта даже на Святой земле — и не будет креста над его могилой, и руки доброго сына да не закроют ему глаза!». А потом, чтобы поблагодарить дуче за помощь, все они отправились на мессу.
Переведя дух, Рубиньос добавил:
— Вы знали, что от сахара раны лучше рубцуются, чем от йода?
— Да, Рубиньос, я имел удовольствие сегодня утром завтракать с доньей Хулией.
— Потому что, если донья Хулия права, завтра я натру себе задницу белым сахаром: этот геморрой меня убивает.
— Средства доньи Хулии отлично объясняются законами природы. Проблема в том, что мало кто действительно знает эти законы.
Рубиньос снова развалился на стуле, свернув новую папиросу.
— Мне кое-что неясно в вашем поведении, господин стажер. Вы позволите задать вам вопрос?
— Спрашивайте, Рубиньос, спрашивайте.
— Мне было бы интересно узнать, почему вы каждую ночь поднимаетесь на террасу и как дурак — простите мне это выражение, господин стажер, — любуетесь видами?
— Рубиньос, я поднимаюсь на террасу, потому что с нее открывается лучшая панорама в городе. А еще потому, что отсюда отлично виден Млечный Путь. Не говоря уже о том, какой тут воздух — ответил я, вдыхая вечернюю свежесть полной грудью.
— В том-то и проблема, господин стажер: вы действительно видите город, когда заглядываете через перила?
Над головой Рубиньоса медленно поднимались кольца белого дыма, они растворялись в воздухе не сразу и в те несколько секунд, что висели над ним, казались похожими на нимб.
— Ну конечно, я вижу город, Рубиньос, что же еще я могу видеть?