— Ты хочешь делать бумагу?
— Может быть. Как ты думаешь, что, если я буду приклеивать этикетку с моим именем на каждый горшочек или композицию?
— Звучит здорово. И как ты себя назовешь?
— Просто. Б. Самерфилд.
— А может, стоит придумать торговую марку? Что-то вроде «Цветы Блайт» или «Летние поля»?
— Возможно, ты прав, мм… «Цветы Блайт». — Довольная, девушка взглянула на него. — Мне нравится. Интересно, смогу ли я принимать заказы по почте и продавать свой товар прямо покупателям?
— А почему бы и нет?
— В любом случае я повеселюсь, пытаясь осуществить свои наполеоновские планы.
— Не сомневаюсь, тебе удастся.
Блайт задумчиво приложила палец к губам. Ее фраза прозвучала так, как будто она считала всю жизнь игрой.
— Что случилось? — спросил Джас.
— Ты, наверно, считаешь меня легкомысленной.
Джас удивленно поднял брови.
— Я думаю, ты очень счастливый человек, — заговорил он неторопливо, — о котором заботились и которого любили всю жизнь. А еще я думаю, что ты очень много работаешь и, возможно, слишком переживаешь за все и всех. Во вред себе.
Сказанное не было лестью, но все же не совсем верно описывало девушку.
— А разве тебя не любили и не заботились о тебе?
Он с минуту молчал.
— Ты задаешь очень личные вопросы. Я бы не советовал этого делать.
Блайт смутилась:
— Я не имела права спрашивать, но ты сам начал.
— Я ценю твою заботу, Блайт, — произнес он. — Вот только не могу удовлетворить твою потребность о ком-то заботиться. Побереги ее для своих посадок.
Он не оставил ей поводов для сомнений. Он не хочет, чтобы она лезла в его жизнь. Немного раздраженно девушка сказала:
— Тебе совсем не нужно опекать меня.
— А я и не опекал. И даже не собирался. — Джас посмотрел на чашку в своей руке. — Я не оправдал твоего гостеприимства?
— Нет, конечно, нет, допивай свой кофе. — Она пододвинула к нему тарелку с печеньем.
Он наклонил голову и потянулся за печеньем. Блайт тоже взяла печенье. С холмов подул легкий ветерок и раскачал верхушки деревьев. Облака уплывали вдаль, оставляя небо за собой еще более голубым, словно отмытым. Серебристая масса моря дробилась на длинные гребешки волн у линии прибоя. Казалось, что эта картина поглотила все внимание Джаса.
— У тебя обзор гораздо шире, чем у меня, — наконец заметил он. — Но здесь, должно быть, очень ветрено.
— Это зависит от того, с какой стороны дует ветер. Если он идет прямо с моря, здесь может быть достаточно неуютно. Но я люблю шторм.
Он посмотрел на нее снова.
— Шторм может быть разрушительным.
— Но в любом случае ты не можешь его остановить.