- Набить в Азербайджане карманы, набраться жиру, а потом возвратиться в Тегеран и жить в свое удовольствие... Край, что и говорить, замечательный. Но... - Тут он расхохотался, вытер платком выступившие на глазах слезы и продолжал: - Но лучше всего, когда население его спит вот так, на рваной циновке: ведь это народ с горячей кровью. Стоит ему войти в силу, и он способен разнести все на своем пути. Ни на минуту нельзя здесь выпускать вожжи из рук!
- Послушайте, господин! - послышался раздраженный голос сертиба. - Ни один достойный уважения человек не имеет права оскорблять хозяина дома, где он ест хлеб, и задевать его национальное достоинство.
- Господин сертиб, - вмешался в разговор Гусейн Махбуси, в его тоне чувствовались одновременно и угодливость и недружелюбие. - У всех нас единое национальное достоинство: Иран, иранец!.. Подданным его величества не положено иметь какую-либо иную национальность.
Сертиб вышел из себя.
- Вы еще зелены, сударь! - резко отрезал он. - Я не советовал бы вам повторять, как попугаю, лживые политические лозунги. Имейте свои собственные суждения. Пусть они отвечают требованиям истины и вашей совести. Только тогда я буду вас слушать.
Сертиб повернулся к хозяину чайной.
- Посмотри-ка на дорогу! Не видно ли машины?
Хозяин чайной вышел.
- Господин сертиб, - начал Гусейн Махбуси, и в его голосе зазвучало раболепие, - но разве высказывания его величества не отвечают требованиям истины и совести? Как я слышал, его величество, царь царей, повелитель Ирана Реза-шах Пехлеви считает необходимым стереть имя Азербайджана с карты мира и уничтожить азербайджанский язык. Какое еще может быть иное решение этого вопроса?
Вошел хозяин чайной и доложил:
- Господин сертиб, машины не видно!
Допив рюмку, сертиб отчеканил с еще большей резкостью:
- Послушай, парень! Твои уста вместе со слащавой улыбкой источают яд, и это напоминает горький шербет. Ты и злишься и смеешься в одно и то же время. Будь мужчиной, говори, как мужчина, и, как мужчина, выслушай мнение другого.
Гусейн Махбуси насторожился, и лицо его стало серьезно.
- Я же не сказал ничего особенного, господин сертиб! Я только повторил слова его величества...
- Не порочьте имени его величества! - обрезал его сертиб.
- Я не сомневаюсь, что об этих безобразиях он и понятия не имеет. Все это творится низкими людьми, занимающими разные посты от самых высоких до самых незначительных.
- А Азербайджан? Меня смутили ваши слова об Азербайджане...
- Послушайте, сударь, - вмешался в разговор Явер Азими, - почему смущают вас столь ясные вещи, если нет у вас задних мыслей?