— Сука! — вопил Столяров. — Су-ука!
То же слово было написано на плакате, который теперь был развернут во всю длину. «ПОЗДРАВЛЯЕМ НАШИХ СТОЛЯРОВ СУКА». Михаил по-прежнему прижимал край плаката ладонью, более того, теперь он держался левой рукой за запястье правой, словно бы для того, чтобы прижимать его еще сильнее. Далеко не сразу Олег сообразил, что Столяров попросту не может оторвать руку от стены.
— Что-о-о-о это за хрень?! — повернув к напарнику искаженное лицо, прорычал Михаил. — Свети мне, свети!
Его собственный фонарик валялся на полу, освещая противоположный угол комнаты. Гарин наклонился за ним, направил конус света на прижатую к стене руку, но в следующее мгновение отвернулся, потрясенный тем, что увидел.
— Свети!!! — рявкнул Столяров. — О, мать, эта сволочь жрет меня!
Олег обхватил фонарик обеими руками — по отдельности руки дрожали так, что он боялся снова выронить его, — и посветил на стену. На вид стена была совершенно нормальной, а вот рука Михаила — нет. Два пальца, мизинец и безымянный, были загнуты под немыслимым углом, хуже того, они постепенно удлинялись, как будто был сделаны из резины! Сквозь поры в коже сочилась кровь, от чего казалось, что пальцы потеют ею. Лишь направив луч света под определенным углом и разглядев блики в нескольких миллиметрах от поверхности стены, Гарин сообразил, что Столярова угораздило вляпаться в какую-то прозрачную субстанцию. Ее края медленно тянулись к ладони Михаила, и там, где они касались деформированных пальцев, прозрачная поверхность становилась бледно-розовой.
— Что ты стоишь? Стреляй! — взмолился Столяров.
Олег только помотал головой и отступил на два шага назад. Он не представлял, как можно сражаться с размазанной по стене прозрачной субстанцией.
— Она сожрет мою руку-у-у-у!
За воем Михаила Гарин едва расслышал щелчок выкидного лезвия. Сжав рукоятку ножа левой рукой, Столяров то пытался кромсать невидимого врага, то втыкал кончик лезвия между растопыренными пальцами, как будто играл в «чику». Насколько мог видеть Олег, все эти попытки ни к чему не привели. Прозрачная тварь по-прежнему тянулась к ладони Михаила.
— Она сожрет… сожрет мою руку, — совершенно потерянным голосом повторил Столяров и принялся пилить собственные пальцы.
— Нет! — крикнул Гарин и заткнул себе ладонью рот.
Слова покойного цыганенка прозвучали в его голове так отчетливо, будто призрак Жиги присутствовал в комнате. «Отрежешь мне палец — завтра потеряешь два. Выколешь глаз — сам станешь слепой…»
Наконец Михаилу удалось оторвать изуродованную руку от стены. Первым делом он сорвал с плеча автомат и, рыча проклятия, с расстояния в полтора метра выпустил в стену целый рожок. Гильзы усыпали пол у его ног, по рукоятке автомата стекала кровь. Выбирая цель, он ориентировался на свои отрезанные пальцы, которые медленно растворялись в прозрачной субстанции. Олег заткнул руками уши, чтобы не оглохнуть, и весь сжался за спиной у Столярова, опасаясь рикошетирующих пуль.