— В случае любого нарушения разговор сразу прекращается, — предупредила она.
На этот раз свидание проходило в кабинете какого-то местного сотрудника. Символической разделительной перегородкой Борису и Ольге служил стол отсутствующего сейчас на своем рабочем месте хозяина. Контролирующая разговор надзирательница, взяв со стола пепельницу и отворив форточку, присела с папироской на подоконник, словно подчеркивая своей позой нестандартный характер происходящего.
Наверное, зомби — человек, у которого черный маг Вуду выкрал душу, выглядит живее, чем женщина, сидевшая сейчас напротив Нефедова. Он никогда не видел жену в таком странном, заторможенном состоянии. С совершенно отрешенным видом Ольга слушала, что он ей говорит, и механически отвечала, не вкладывая в слова ни грамма эмоций. Вид медленно угасающего родного человека рвал Нефедову душу. Похоже, что физические и моральные тяжести заключения иссушили ее. На бескровном фарфоровом лице остались одни безжизненные стеклянные глаза куклы.
Неожиданно надзирательница вышла из кабинета, оставив дверь полуоткрытой. Она громко спрашивала у какого-то Феди, который, похоже, находился в противоположном конце коридора, завезли ли в буфет свежие сардельки.
Как только надзирательница вышла, Борис перегнулся через стол и взял жену за руку.
— Я не отступлюсь от тебя, слышишь! — заверил он Ольгу. — Обязательно вытащу отсюда…
Она скользнула по его лицу безразличным взглядом и уставилась в зарешеченное окно, сквозь которое был виден только кусок внешней тюремной стены и плывущие по небу облака. Потом поежилась как от сильного холода, хотя в кабинете было хорошо натоплено.
— Что тебе «шьют»? — еще более понизив голос, попытался выяснить Борис. — Быстрее расскажи мне все. Да посмотри же на меня! Это же я, твой Борис.
Их глаза вновь на секунду встретились, зрачки Ольги расширились, и она тут же скосила наполненные ужасом глаза в сторону двери. Борис перехватил взгляд жены. Из кабинета виден был только начищенный до блеска носок сапога грудастой старшины. Но даже этого частичного присутствия было достаточно, чтобы вселять ужас в сердце заключенной. Так вымуштрованная собака глядит на своего строгого хозяина, безмолвно спрашивая у него, можно ли принять кусочек сахара из чужих рук. Это затравленное существо в казенной тюремной робе было лишь жалкой тенью той Ольги, которую Борис знал прежде. Можно было представить, что ей пришлось пережить за последние несколько недель.
«Господи, что они с тобой сделали!» — глядя на жену, Нефедов сцепил зубы и до боли сжал руками собственные колени, чтобы немедленно не наброситься с тяжелым пресс-папье на первого же попавшегося ему человека в погонах ненавистного малинового цвета. Неожиданно словно кто-то невидимый подсказал Нефедову последнее средство вывести любимую из состояния эмоционального ступора.