Впечатленный рассказом наставника о знаменитом асе, молодой механик негодовал:
— Они что там, все рехнулись, такого человека увольнять! Вот уж взаправду в народе толкуют, что на Руси только мертвым почет, а живым героям весь свой век мыкаться.
— Это верно, — согласился пожилой механик и, крякнув, повеселел: — Эх, сейчас бы водочки: выпили бы за такого человека.
— И куда теперь этого Нефедова?
— Откуда нам знать — мы люди маленькие. Только я так кумекаю, что вряд ли его совсем из авиации спишут. Наш Васька «Красный»[26] покуражиться любит. Разжалует из полковников и посадит на «транспортник» вторым пилотом. А то и на ассенизаторской бочке дерьмо заставит возить простым шоферюгой.
— Как же так можно! — простодушно возмутился парень.
— Э, паря, у нас все можно. Прикажут — петухом запоешь, несмотря на лампасы… Ну-ка, Гришаня, подай-ка мне ключ на десять.
— И за что его сняли?
— Да знамо дело, из-за чего у этих генералов да полковников склоки меж собой выходят: либо по пьяни рассобачились, либо бабу не поделили. Мужики они молодые, хоть и при чинах.
Седовласый работяга на стремянке на секунду оторвался от починки топливного насоса и уже открыл рот, чтобы еще что-то сказать помощнику. Но тут его взгляд наткнулся на присутствующего поблизости Нефедова. Обнаружив прямо перед собой «в партере» обсуждаемую персону, рассказчик чуть не свалился со стремянки. Борис даже бросился ему навстречу, чтобы поймать в случае падения. Но механик сумел восстановить равновесие и испуганно гаркнул:
— Здравия желаем, товарищ…
Мужик запнулся, пытаясь вспомнить, в каком звании нынче ходит знаменитый на все ВВС ас.
По живописному обмундированию неизвестно откуда свалившегося сюда легендарного летчика определить это было невозможно. Костюм сбежавшего в самоволку «китайского добровольца» являл собой причудливую смесь китайского офицерского обмундирования и добротных американских вещей, купленных в лавках Харбина. На весь период фронтовой командировки иметь на форме знаки различия Борису не полагалось.
Впрочем, никогда не гнавшийся за чинами недавний штрафник нисколько не смущался своего «партизанского» вида. Такое положение вещей даже подразумевало немалые преимущества. Когда на плечах нет полковничьих погон, можно многое себе позволить. Борис сейчас бы даже с удовольствием выпил с этими мужиками, если бы не необходимость срочно явиться пред грозные очи высокого начальства.
— Вольно, папаша, — объявил он стушевавшемуся пожилому механику, — к чему такие формальности. Сам же говоришь, что я по пьянке погорел, да из-за баб. А с разжалованными за аморалку можно особо не церемониться.