Миссис Ламбер тихо зааплодировала и в знак одобрения подняла большой палец.
— Господи! — Эда вздохнула и издала нервный смешок. — Ты всегда был очень эмоциональным.
— Да? Несомненно, это так.
— Я очень рада, что оказалась права, — сказала Эда. — Не волнуйся, дорогой. Я не собираюсь забирать ее.
— Не собираешься? — в изумлении переспросил Том.
— Просто я хотела убедиться, что все хорошо.
— Отлично, — буркнул Том.
Если не считать постоянной боли в сердце, возникшей с тех пор, как уехала Николь. Если не считать страшных снов и печального лица утром за завтраком. Если не считать кампании, развернутой Лорой, с плакатом: «Я хочу Николь!» и фразой «Дядя Том, ты можешь заставить Ники вернуться?», чем она без устали мучила его.
— Хорошо. — Эда вздохнула с облегчением. — Может быть, мы с Энтони навестим вас в следующем месяце.
— Не надо. Прошло слишком мало времени. Ты все нарушишь.
— Возможно, ты прав. Тебе нужно привязаться покрепче. Боже, как будет интересно увидеть тебя, Ники и Лору!
— Николь уехала, — без всякой интонации произнес Том.
— Что?!
— Она уехала. А что ты ожидала? Что она отвергнет Джона Фултона, чтобы остаться со мной и ребенком? Не будь идиоткой.
— Она не осталась? — переспросила Эда тоненьким голосом.
Том произнес очень грубое слово. У миссис Ламбер расширились глаза.
— Но я думала, она останется, — продолжала Эда тем же тонким голосом. — Ничего не понимаю. Вы идеально подходите друг другу. Любой дурак увидел бы. Даже ты.
— Со мной как раз все в порядке! — почти закричал Том. — Она не хочет.
— Не верю. Она ведь такая восприимчивая, — тупо проговорила Эда и с подозрением спросила: — А ты случайно не выгнал ее? — Том не ответил. — Честное слово, Том, временами ты приводишь меня в отчаяние.
— А чем я плох?
— Ты вспыльчивый, раздражительный и упрямый. Это для начала, — честно сказала Эда. — Но… у тебя любящее и заботливое сердце, и ты сделаешь все для человека, который для тебя что-то значит.
— Спасибо, — буркнул Том.
— И я хотела сделать что-нибудь для тебя. Поэтому я послала к тебе Николь — чтобы у тебя тоже был кто-то, как у меня Энтони. И чтобы этот кто-то любил тебя.
Том не верил своим ушам. Неужели Эда настолько наивна?
— Николь не любит меня. Она любит Джона Фултона, черт побери!
В трубке надолго воцарилось молчание. Затем Эда тихо спросила:
— Да? Ты уверен?
Николь вернулась в Ванкувер, но сердце ее осталось в Галифаксе. Она крепилась, пытаясь найти утешение в работе.
— Проклятый Джон Фултон, — пробормотал Хью, помогая Николь в ее магазинчике, расположенном в цоколе. — Твой дед, должно быть, перевернулся в своем гробу. А мы думали, ему можно доверять, этому твоему Джону.