— Я не сразу дал ему…
— Конечно, две секунды спустя.
— А как ты думаешь? Ты думаешь, что у меня ангельское терпение?
Удивительно, но Дэйзи не просыпалась.
— Тебе чертовски повезло, что у тебя есть я. Там, на улице полно женщин, которые просто мечтают, чтобы я сделал им ребенка, — сказал Уоррен и при этом взглянул на Анну. — Женщин, у которых в трусиках становится мокро при одной только мысли, что я могу с ними переспать.
— Да, страдающих недержанием, — пошутила Ру.
Анна извинилась за свой смех.
Уоррен посмотрела на Анну так, как будто его одурачили не только эти две женщины, но и вся женская половина человечества. Он как будто не знал до этого момента, что Анна встанет на сторону его жены, а не на его сторону. Он как будто не догадывался, что в случае развода Анна автоматически захочет, чтобы его дети остались с его женой.
— Шперемезис беременных. Во всем виноваты гормоны, — усмехнулся он, как будто только что нашел ключ к разгадке тайны женской природы. Но затем он вздохнул так, словно ему было лень открывать что бы то ни было этим ключом.
«Нет, — подумала про себя Анна, — Ру и Уоррен никогда не разведутся. Ру и Уоррен всегда будут вместе». Если только между Уорреном и Анной ничего не произойдет. В 2043 году домашние роботы все еще будут пытаться разлучить Ру и Уоррена, живущих в своем старом доме. Они будут продолжать свою войну, сидя в своих обтянутых гобеленом креслах. Разумеется, между Анной и Уорреном так ничего и не произойдет. Гастингсы всегда будут вместе, потому что они росли по соседству многие годы, да и свадебные кольца по прошествии времени уже приняли форму их пальцев.
— Если бы кто-нибудь на улице ни с того ни с сего врезал мне, то он сказал бы, что моя реакция вызвана гормонами, — сказала Ру.
— Я иду спать, — сказал Уоррен, вставая и слегка пошатываясь.
— Я к тому, что не мог бы ты проявить ко мне капельку сострадания? Боже милостивый, через что только женщинам не приходится проходить? Беременность, роды… А через какую боль проходят мужчины? Что тебе пришлось вытерпеть, а, Уоррен?
— Всего лишь зачатие, чтоб его…
Анна снова извинилась за свой смех, когда Уоррен вышел, громко хлопнув дверью, а Ру принялась худеть. И почему только она согласилась оставить детей с ним? Почему Уоррен дал Оскару шоколад? А почему, если на то пошло, она сама не дает ему шоколад? Зачем она пичкает Дэйзи кашей? Ведь дети, которых правильно воспитывают, должны сиять, как зрелые апельсинчики.
— Зачем я хлопочу? Они все равно не сияют.
— Это не так, — успокаивала ее Анна. — Когда-нибудь это все скажется. У плохой матери дети превращаются в наркоманов. Или в политиков, как мой отец.