В июле, с наступлением самой жаркой поры английского лета, явились маляры. В окно спальни к Анне заглянул мужчина в робе. На подоконниках появились чашки чая с молоком. Оставленные кисти плавились под горячими лучами солнца, и через пару-тройку недель дом Анны умилял взор свежевыкрашенными кремовыми боками. Наконец-то и в ее жизнь пришли долгожданные перемены. Но наступил август — и ремонтные работы прекратились. У хозяина дома закончились «средства», и вот уже месяц как ничего не происходило. Пошел уже сентябрь, а половина дома так и стояла вся в трещинах и облупившейся старой краске. Свежевыкрашенная часть стен только подчеркивала безобразный вид недоделанной половины, и нелепое соседство старого с новым производило удручающее впечатление.
Анна принялась искать ключи в сумке. Пока она там рылась, сзади к ней подошел какой-то мужчина. Он пропустил ее первой в подъезд. Интересно, из какой он квартиры? Может, он живет на верхнем этаже? Вообще в доме Анны редко кто задерживался больше, чем на пять недель. В этом доме все квартиры сдавались, потом незаконно пересдавались, а затем перепересдавались беженцам. Анна была знакома только с пожилой женщиной с первого этажа. Однажды, после того как она пригласила пожилую соседку на чашечку чая, они, можно сказать, почти подружились. Анна сочувствовала бедной женщине: в прошлом году у той умерла дочь.
— Дети не должны умирать раньше родителей, — с болью в голосе сказала соседка. — Это противоестественно.
— Мне так жаль, — проговорила Анна и протянула ей печенье «Рич Тэй».
— Не надо, не стоит. — Соседка взяла ее за руку. — Я и так очень благодарна тебе за то, что ты поговорила со мной. В наши дни редко кто общается со своими соседями, верно?
Анна проводила соседку до двери ее квартиры. Ей приятно было сознавать, что она помогла кому-то. Неожиданно она почувствовала себя частичкой общества. Давно она не испытывала такого чувства внутреннего единения с другими людьми — со времен последнего Кубка Мира, смерти принцессы Дианы и демонстраций протеста против введения местных налогов. То самое чувство сплоченности, которое поддерживало людей во время войны. Несмотря ни на что Анна все еще верила в Дух Единения, который обязательно возродится, стоит только закрыть все эти пригородные гипермаркеты.
— Знаешь, Мирна, мне кажется, ты тоже должна с ней подружиться, — заметила Анна.
— Зачем? — фыркнула Мирна, склонившись над биографией американского серийного убийцы и поедая пирожные.
— Затем что она интересный человек. И вообще, человек — существо общественное.