— Все хорошо, мамочка рядом.
Ру нравилось, что кто-то начинает плакать, как только она выходит из комнаты. Анна завидовала безоговорочной любви Дэйзи и Оскара к матери. Вот бы и ее кто-нибудь так же сильно любил! Впрочем, эта любовь не была совсем уж безоговорочной: взамен Ру должна была их кормить, покупать им кучу игрушек и беспрестанно смотреть за ними.
Оскар успокоился, когда Ру сунула ему в рот бутылочку с молоком. Малыш засосал усердно, как персонаж из мультфильма. Он сохранял спокойствие, сознавая, что его мать делает свое дело как надо, поддерживая в нем жизнь до следующего кормления.
— Мне показалось, ты сказала, что уже не кормишь его смесями?
— Анна, пожалуйста, не учи меня, как воспитывать моего ребенка! — вскинулась Ру.
— Ты не находишь, что это уже слишком? — Анна была готова к атаке. — Особенно странно слышать такое от тебя, кто постоянно учит меня, с кем мне спать.
— Для твоего же блага.
— Ах, так все это, значит, ради меня! А я-то думала, что это как-то скрашивает твою скучную жизнь в четырех стенах. Боже!
— Анна, поверь, мне совсем не нужна твоя тоскливая, одинокая, пустая, жалкая жизнь.
— По мне, уж лучше быть одинокой, чем мужеподобной и агрессивной. Ты ведешь жизнь мужчины, железной леди, которой всего мало…
«Мужеподобная» — это особенно должно ее задеть.
— Вряд ли рождение и воспитание детей можно назвать мужским занятием.
— Бога ради, ты же оставляешь их с нянечкой. Может быть, тебе взять эту шведку в жены?
Не слишком ли далеко она зашла? Похоже, что слишком.
Ру взяла Оскара на руки с таким видом, будто собиралась осмотреть его ушибы. Оскар тут же вцепился в полку с шампанским. Он как будто знал, что в таком настроении Ру может позволить ему все, что угодно.
— Хороший мальчик Скоро мы вернемся домой к твоей сестренке. Там нас и папочка заждался.
Ру повернулась к Анне, готовая продолжать спор.
— А что ты имела в виду, когда сказала, что Уоррен пьет?
— Что-что я сказала?..
— Ты намекнула, что он пьет.
— Я такого не помню.
Ни одна из них двоих не могла покинуть поле битвы первой. Ру свалила слишком много своих покупок в тележку Анны, и они обе это понимали. Ру посмотрела на свои бутылки с виски, словно подумывая: что, если схватить их и смотаться отсюда поскорее. Но Анна на этом не успокоилась; ее жестоко обидело предположение Ру о том, что у нее «тоскливая» и «жалкая» жизнь.
Они стояли у корзины с банками пива. Анна сказала:
— Так, значит, у меня тоскливая и жалкая жизнь, так? И это только потому, что у меня не было пышной, шикарной, сногсшибательной… показушной свадьбы?