Находившись, я присел на скамейку - передохнуть.
Сейчас немного отдышусь и в палату. Погода портится, с каждым днем холодает, хотя летнее тепло пока не спешит покидать Москву.
А ведь завтра - первое сентября!
Учебный год начинается. Мое семейство уже вернулось в город из нашего имения в Покровском, ведь Федечке завтра в гимназию.
Мои размышления были прерваны появлением санитара.
- Вашбродь, стало быть, господа просили вам передать. - Запинаясь, пробубнил мужик, сунув мне в руку белый картонный прямоугольник.
Визитка…
Написано 'Фридрих Томас'…
- Постой-ка! Какие господа?
- Дык, вон те! - Санитар ткнул кривым толстым пальцем в сторону церкви Грузинской иконы Божьей Матери.
Я обернулся. У кованой решетки церковной ограды стояли двое прилично одетых господ. Первый - среднего роста в темно-сером костюме, держал в руках широкополую шляпу, открыв ветру длинные вьющиеся волосы. Второй…
Второй был негром… В светлом костюме и котелке, он стоял опираясь на щегольскую трость.
Ух, ты!!!
Это кто ж такие? Кому же не терпится со мной познакомиться?
- Попроси их подойти! - велел я санитару.
* * *
- Добрый вечер, господа! Чем обязан?
- Позвольте представиться, - негр снял с головы котелок и поклонился. - Фридрих Томас, антрепренер!
Черт! Как я сразу не догадался? Это же знаменитый на всю Москву 'Мулат Томас' владелец кабаре 'Максим' и театра 'Аквариум', что на Большой Садовой. Его имя постоянно попадалось в разделах светской хроники столичных газет, когда я штудировал прессу.
- Кошевский Александр Дмитриевич, артист оперетты. - В свою очередь представился другой посетитель.
Вблизи он казался старше. Лет около сорока, пожалуй.
- Простите нашу назойливость, господин прапорщик… - Вновь вступил в разговор Томас.
- Подпоручик…
- Еще раз прошу прощения! Нас неверно информировали… Однако, давайте перейдем к сути нашего знакомства. От некоторых очень уважаемых мною людей, я услышал о некоей комической итальянской песенке, исполненной несколько дней назад на концерте в этой больнице.
- Госпитале…
- Да-да, простите! Так вот, мы с господином Кошевским, решились нарушить ваш покой покорнейшей просьбой. Не будете ли вы так любезны, ознакомить нас с данным произведением, хотя бы в письменной форме, дабы мы могли прославить сие достойнейшее творение на стезе лицедейства? Дело в том, что Александр Дмитриевич снискал себе славу не только непревзойденного артиста оперетты, но и исполнителя комических куплетов. Узнав же, о вашей 'Голубой канарейке' он загорелся желанием познакомиться с автором и получить ваше соизволение на исполнение песни.