Образы из памяти настоящего Александра фон Аша завертелись в моей голове. Но все это было как-то не совсем со мной. Словно я видел это все в кино. Бесконечный ежедневный сериал длиной в восемнадцать лет.
Детство, отрочество, юность…
Москва, Владивосток, Феодосия, Нижний Новгород, Петербург… Снова Москва.
Гимназия, военное училище…
Родители, братья, бабушки, дедушки, дяди, тети, кузены, кузины, друзья, знакомые…
Бр-р-р… Сейчас голова лопнет!!!
Ом-мани-падме-хумм!!!
И снова: медленно вдыхаем через рот и выдыхаем через нос…
Кое-как успокоившись, перочинным ножом вскрываю письмо…
Сашенька!
Дорогой мой мальчик! Ну что же ты не пишешь, сердечко моё? Последнее письмо от тебя пришло из Варшавы датою апреля 25-го дня. Я очень беспокоюсь о тебе. Добрался ли ты в полк? Удачно ли твое назначение? Здоров ли ты, сыночек?
Давеча ходила в церковь Св. Ермолая, заказала службу за тебя и за Николеньку. Господа молю неустанно, дабы хранил он вас в трудах ратных.
Со мною все хорошо. Все время провожу в хлопотах да в заботах, но беспокойство о вас, дети мои, не оставляет меня ни днем ни ночью. Я здорова, вот только ноги стали болеть, зато мигрень покинула меня совершенно.
Батюшка днями пропадает на заводе в Мытищах. Устает безмерно, особенно от долгой дороги. Теперь мы совсем уже решились перебраться по лету в нашу усадьбу в Покровском, как только у Федечки начнутся каникулы.
Братец же твой, учится весьма прилежно, радуя нас с батюшкой отличными оценками. Однако, кажется мне, что он хочет сбежать к тебе на войну.
Господи спаси!
Бабушка твоя, Ирина Анатольевна совсем плоха. Почти уже и не встает с постели и лучше ей ни как не становится. Доктор бывает у нас ежедневно, но прогноз неутешительный.
От родственников наших из Петербурга новостей никаких нет. Знаю только, что братец мой Олег Кириллович получил новое назначение во флоте.
Мальчик мой, очень жду твоего письма или иной весточки. Успокой матушку, отпиши хоть пару словечек. Хоть карточку почтовую отошли ближайшее время.
P.S. Батюшка велел кланяться твоему полковому начальнику подполковнику Левицкому от брата его Константина Михайловича.
Твоя матушка Мария Кирилловна.
Писано мая 4-го дня 1917 года.
* * *
Дочитав письмо, я неожиданно успокоился. На сердце потеплело, и я отчетливо ощутил тоску по дому. Тоска эта, как бы раздваивалась: на особнячок с флигелем по Ермолаевскому переулку накладывалась 'двушка' в Южном Бутово.
'Все-таки у меня вялотекущая шизофрения', - с грустью и некоторым облегчением подумал я.
Но это меня, почему-то, совершенно не беспокоит. Странно, да?