- Антипкин! В-Господа-Бога-твою-душу-мать!!! Ты как патронташ нацепил, олух Царя Небесного!
Элитный гренадерский полк, однако…
И смех и грех…
* * *
Среди всей этой серости все-таки было одно светлое пятно, кроме унтера Матросова конечно.
Я наблюдал, не вмешиваясь, за тренировками новобранцев в составе взводов. Целью было научить их действовать совместно с остальными и постараться довести приемы боя до уровня рефлексов.
Унтера уже полдня гоняли новичков сначала отдельно, потом в составе отделений, теперь вот занимались целыми взводами.
После команды 'Вольно! Разойдись!', солдаты группками расселись на траве и на брустверах, свесив ноги в окопы. Разговаривали, курили, смеялись.
Ко мне подбежал старший унтер-офицер Наумов, который временно исполнял обязанности ротного фельдфебеля, вместо Кузьмы Акимыча, отправленного мною в санчасть с острой зубной болью. Дабы Лиходеев не слинял по дороге заниматься лечением народными методами, с ним был отправлен Савка с запиской к Нижегородскому.
- Ну, что скажете, вашбродь? - Спросил Наумов, кивнув на подчиненных.
- Еще пару раз сходите повзводно! Потом еще раз прогонишь олухов из пополнения сначала по одному, потом всех скопом. А после обеда позанимаемся всей ротой и на стрельбище.
- Слушаюсь, вашбродь!
- Вот и ладненько! - Оглядев отдыхающее воинство, я обратил внимание на солдата, который, отделившись от общей массы, кругами ходил вокруг подорванной немецкой полевой семидесятисемимиллиметровой пушки, внимательно ее разглядывая. Там присел, тут осмотрел, пощупал и стал возиться с затвором. - Это еще что за фрукт?
- Где?
- Да вон, у пушки!
- Этот вроде из шмелевских, вашбродь, из четвертого взвода! Кажись, Степанов его фамилия.
- А ну-ка подойдем к нему.
Подобравшись поближе, мы увидели, что солдат уже ковыряется в открытом затворе орудия.
- Чем занят, солдат? - Поинтересовался я.
Тот дернулся, развернулся к нам и вытянувшись отрапортовал:
- Рядовой Степанов! Любопытствую устройством сего механизма, вашбродь! - и замер, глядя на нас сверху вниз.
Ё-маё! Здоровенный-то какой! Как шкаф! Причем трехстворчатый…
Степенный мужик, лет около сорока. Борода - лопатой, нос - картошкой и прямой и бесхитростный, как у ребенка, взгляд.
- И как? Интересно?
- Так точно, вашбродь! Уж и разобрался вроде, как работает…
- Понимаешь в этом что-то? Учился где? Работал?
- Кумекаю маленько, вашбродь! Как положено, в приходской школе обучался. Кузнецом был…
- А почему был?
- Да как женка померла, так и запил… Кузню спалил спьяну. Да что уж теперь. - Степанов махнул огромной как совковая лопата ладонью.