Уезжая из Линца, он возлагал большие надежды на Общество возрождения театра, восторженным членом которого он стал, но эти достойные люди, которые собрались вместе, чтобы дать Линцу новый, достойный театр, очевидно, ничуть не продвинулись вперед. О деятельности общества не было никаких вестей, а нетерпение Адольфа росло. И вот он начал работать самостоятельно. Ему доставляло удовольствие использовать в своем родном городе тот стиль монументальной архитектуры, с которым он познакомился в имперской Вене.
Он уже убрал из центральной части города железнодорожный вокзал с его гадкими мастерскими, закопченным депо и многочисленными железнодорожными путями и перенес его на окраину. Это дало ему возможность расширить парк, добавить зоопарк и, конечно, фонтан с подсветкой. Именно в центре этого ухоженного парка и должно было быть построено новое здание Линцской оперы, меньшее по размеру, чем Венская придворная опера, но равное ей по техническому оснащению. Старое здание Оперы должно было стать драматическим театром и подчиняться вместе с Оперой одному руководству. Таким образом, мой друг преодолел плачевное состояние своего родного города, и тем больше было наслаждение, которое он получал от художественных прелестей Вены.
Мы видели почти все произведения Рихарда Вагнера. Оперы «Летучий голландец», «Лоэнгрин», «Тангейзер», «Тристан и Изольда» и «Мейстерзингеры» остались для меня незабываемыми, как и «Кольцо Нибелунгов» и даже «Парсифаль».
Конечно, время от времени Адольф смотрел и другие оперы, но они не значили для него так много, как оперы Вагнера. В Линце мы уже видели удивительно хорошую постановку «Фигаро», которая сильно порадовала Адольфа. Я до сих пор помню, как он сказал по дороге домой, что театру в Линце следует в будущем сосредоточиться на операх, которые, подобно «Фигаро», были в пределах его возможностей. С другой стороны, постановка «Волшебной флейты» была полным провалом, а «Вольный стрелок» Вебера был так плох, что Адольф больше не захотел его смотреть, но в Вене, разумеется, все было иначе. Мы видели превосходное исполнение не только опер Моцарта, но также «Фиделио» Бетховена. Итальянская опера никогда не привлекала Адольфа, хотя такие итальянские композиторы, как Доницетти, Россини, Беллини и особенно Верди и Пуччини, который в то время был в большой моде, высоко ценились в Вене, и их оперы шли с аншлагами.
Операми Верди, которые мы посмотрели вместе, были «Бал-маскарад», «Трубадур», «Риголетто» и «Травиата», но «Аида» была единственной, которая ему понравилась. На его взгляд, в сюжетах итальянских опер слишком большой акцент делался на театральные эффекты. Он возражал против надувательства, плутовства и обмана как основных элементов драматического действия. Однажды он сказал мне: «Что стали бы делать эти итальянцы, если бы у них не было кинжалов?» Он счел музыку Верди слишком простой, слишком зависящей от мелодии. Как же богат и разнообразен был по сравнению с ней диапазон Вагнера! Однажды, когда мы услышали, как шарманщик играет La donna e mobile, Адольф сказал: «Вот он, твой Верди!» Когда я ответил, что ни один композитор не застрахован от такого принижения его трудов, он злобно гаркнул: «Ты можешь себе представить, что легенду о Граале исполняют на шарманке?»