У меня ушло бы много времени, если бы пришлось пересказывать различные эпизоды этой древней саги; кроме того, я уже не могу сказать, следовали ли мы ей в своей работе слово в слово, но впечатление от драматических событий, направляемых дикой, необузданной страстью, и от их стихотворного выражения, которое неумолимо врезалось в сердце, было навеяно такой суровой музыкой стихий, что оно до сих пор живо в моей памяти.
Я не знаю, что стало с нашей оперой. В один прекрасный день перед моим другом встали новые неотложные проблемы, требовавшие немедленного решения. Так как даже Адольф, несмотря на его огромную работоспособность, имел всего одну пару рук, ему пришлось отложить в сторону наполовину написанную оперу. Он все меньше и меньше говорил о ней и в конце концов перестал упоминать ее вообще. Наверное, тем временем для него стала ясна недостаточность его усилий. Мне же было ясно с самого начала, что наша попытка написать оперу никогда не увенчается успехом, и я очень старался больше не поднимать эту тему. Опера Адольфа «Кузнец Виланд» осталась незавершенной.
Глава 20
«Разъездной государственный оркестр»
Музыкальные интересы моего друга открыли новую страницу его жизни в Вене. Если до этого его страстное увлечение ограничивалось оперой, то теперь он стал проявлять симпатию к концертному залу. Адольф посещал концерты симфонической музыки, устраиваемые Обществом музыки в Линце, и, вероятно, раз шесть или семь видел, как дирижирует Август Гёллерих, но его настоящей целью было следить за моим исполнением как инструменталиста. Возможно, он считал, что моя спокойная, послушная натура не годится для такой большой ответственности перед публикой, и ему было интересно посмотреть, какие у меня успехи. Какова бы ни была причина, я заметил, что после каждого концерта он говорил о моей роли в нем больше, чем о самом концерте.
В Вене все было иначе. Вмешались другие обстоятельства. В Консерватории я регулярно получал один – три пригласительных билета на концерты. Я всегда отдавал один билет Адольфу, а иногда все три, если допоздна работал над партитурой. Так как билеты были на хорошие места, то посещение концертов не было такой же борьбой, как походы в Оперу. Из его замечаний после возвращения с концертов я, к своему удивлению, заметил, что Адольфу нравится симфоническая музыка, что порадовало меня, так как это расширяло нашу общую сферу интересов в музыке.
Возглавлявший консерваторскую школу дирижеров Густав Гутхайль также дирижировал на концертах Венского концертного общества. Мы также были очень высокого мнения о директоре Консерватории Фердинанде Лоу, который иногда дирижировал в Венской филармонии, когда там играли Брукнера. В Вене существовали сильные разногласия между сторонниками Брамса и Брукнера, хотя оба композитора умерли уже больше века назад. Даже Эдуард Ганслик, ненавидимый всеми венский музыкальный критик, которому мы дали прозвище Бенкмессер, уже скончался к тому времени, хотя раны, нанесенные им, еще не зарубцевались. Ганслик, наш заклятый враг, потому что он жестоко оклеветал нашего кумира Вагнера, был на стороне Брамса против Брукнера.