В действительности за этот период Адольф однажды написал Стефании. Уже нельзя установить, было ли это письмо послано до или во время нашего пребывания в Вене. Само письмо утеряно, и мне довелось услышать о нем при любопытных обстоятельствах. Я рассказал своему другу архивариусу доктору Йетцингеру, который работал над биографией Адольфа Гитлера, о любви Адольфа к Стефании. Ученый установил адрес старой дамы, вдовы полковника, которая жила в Вене, нанес ей визит и обратился к ней со своеобразной просьбой – не расскажет ли она ему о своем знакомстве в юности с молодым бледным студентом с Гумбольдтштрассе, который позже переехал на Блютенгассе в Урфаре. Обычно он каждый вечер стоял и ждал ее у Шмидторека вместе со своим другом, добавил он. В ответ на это пожилая женщина начала рассказывать ему о танцах и балах, экскурсиях, поездках в экипаже и так далее, на которых она была с молодыми людьми, в основном офицерами. Но при всем своем желании она не смогла вспомнить этого странного молодого человека даже тогда, когда, к своему величайшему изумлению, узнала его имя. Внезапно память в ней пробудилась. Разве не получала она однажды письмо, написанное сбивчиво, в котором он писал о торжественной клятве, умолял ее хранить верность и ожидать от него дальнейших вестей зимой, когда он закончит свое образование художника и получит гарантированное положение? Это письмо было без подписи. По его стилю можно почти с уверенностью заключить, что его послал именно Адольф Гитлер. И это было все, что смогла об этом сказать пожилая дама.
Когда мысль о любимой стала для него слишком тяжела, он больше не говорил впрямую о Стефании, а бросался очертя голову и с большим чувством в трактаты о ранних браках, которые должно поощрять государство, о возможности оказания помощи работающим девушкам в получении приданого посредством ссуды и о помощи молодым многодетным семьям в приобретении дома с садом. Помню, что здесь по одному конкретному вопросу у нас с ним были весьма бурные споры. Адольф предложил создать государственные мебельные фабрики, чтобы молодожены имели возможность обставлять свои дома дешевой мебелью. Я был категорически против этой идеи массового производства мебели – в конце концов, на эту тему я имел право высказаться. Я сказал, что мебель должна быть хорошего, высокого качества, сделанная вручную, а не машинами. Мы производили подсчеты и экономили по-всякому, чтобы молодожены могли иметь в своих домах мебель хорошего качества, мягкие перины, обитые тканью стулья и кушетки, сделанные со вкусом, чтобы было видно: есть еще мастера-обойщики, которые знают свое дело.