На руках у меня был десятимесячный Дейви, которого я как раз собирался передать на руки няни Бет.
Элли была на работе. Она открыла галерею в Делрее — именно там мы и поселились, в бунгало на берегу. Она занимается французскими художниками XIX века и продает их картины в Нью-Йорке и в Палм-Бич. У нас в гостиной висит работа Анри Гома.
Я по-прежнему занимаюсь бассейнами. Только теперь я — владелец компании «Тропические бассейны».
— Нед Келли слушает, — сказал я.
— Мистер Келли, — раздался незнакомый голос, — с вами говорит Донна Джордан Каллити из юридической фирмы «Раст, Симмонс и Каллити».
— Слушаю вас…
— Вы знакомы с мистером Солом Ротом?
— Да, — ответил я.
— Увы, я должна вам сообщить печальное известие. Мистер Рот скончался.
У меня подкосились ноги. Я сел. Для меня это был такой же удар, как смерть отца.
— Когда это случилось?
— Неделю назад, — сказала мисс Каллити. — Он давно знал, что у него рак. Он умер без мучений, во сне.
— Спасибо, что позвонили, — ответил я. И вспомнил, как мы с Солом стояли вдвоем в его потайной комнате и любовались картинами.
— Собственно говоря, мистер Келли, я звоню не поэтому. Нам поручено исполнить последнюю волю умершего. Он вам кое-что завещал.
Пару лет назад я назвал это большим кушем.
Но это не просто большой куш. Это все равно что выиграть в лотерею, старичок, как сказал бы Джеф.
Что ты делаешь, если вдруг становишься обладателем бесценной картины?
Сначала ты любуешься ею бессчетное количество раз. Смотришь на мужчину с грустными глазами.
Наконец ты наизусть запоминаешь каждый мазок, каждую морщинку на усталом лице. И пытаешься понять, что тогда в этой работе особенного. И почему она оказалась у тебя.
И еще думаешь, зачем тебе такая куча денег.
Юристы оценили ее где-то в сто миллионов долларов.
Затем ты рассказываешь все своей жене. Все, что ты поклялся хранить в тайне. Все равно у Сола больше тайн нет.
А потом, когда она перестает наконец ругаться, ты впервые показываешь ей картину. И видишь, с каким благоговением она смотрит на нее.
— Господи, Недди… — Она говорит голосом слепого, который впервые в жизни увидел свет.
И ты спрашиваешь себя: а кому на самом деле принадлежит этот портрет? Страттону? Солли? Лиз?
Уж точно не тебе. Ты ведь всего-навсего спасатель.
* * *
На следующий год…
— Готов? — Мы с Элли взяли Дейви за руки и повели его к морю. Оно в тот день было на удивление спокойным.
— Готов! — решительно ответил наш сын и тряхнул пшеничной шевелюрой.
— Вот, смотри, как это делается. — Я свернул лист бумаги трубочкой и засунул его в бутылку. А потом заткнул бутылку пробкой. — По-моему, крепко, — улыбнулся я Элли.