— С нами все в порядке, не сомневайся.
— Это правда. Что делать, если женщин не хватает?
— Может, дать еще одну рекламу в газеты?
Разговор струился по бару свободно, как пиво. Обсудили нехватку женщин, цены на алкоголь, прогнозы на предстоящие снегопады и какую неведомую заразу, от которой гибнет скот в округе. Бурке не особенно прислушивался, но вдруг…
— Ты слышал? — крикнул кто-то.
— Похоже на звон колокольчиков.
Бурке сам не заметил, как оказался у окна. Все смотрели, как на другой стороне улицы останавливаются сани.
— Ничего не видно, — ворчали сзади.
— Уэсс слезает с саней, — комментировал мужчина, стоящий рядом с Бурке. — Протянул руку Лоэтте. Обнял ее, опустил на землю. А теперь он… ого, я… вот это да… он целует ее, вот что он делает.
Бурке охотно сделал бы то же самое. И главное, чтобы при этом поблизости не было мужчины, обнимающего сейчас ту единственную, что не выходила из головы более двух лет.
— Я готов отдать что угодно за один такой поцелуй, — восхитился Бен.
Мужчины затихли и начали рассаживаться за свои столики. А Бурке продолжал стоять у окна, сжав до боли зубы. Дверь распахнулась, впуская в комнату морозный ветерок и Уэсса Страйкера.
— Добро пожаловать, Уэсс, — крикнул один из парней.
— А, привет, старый черт!
Страйкер оглядел зал и покачал головой.
— Разве ваши мамочки не говорили, что подглядывать нехорошо?
Кто-то дал пинка соседу. Остальные улыбались в усы, либо откровенно хихикали.
— Возьми стул, — послышалось приглашение. — И расскажи нам все без утайки.
Бурке и Уэсс встретились взглядами.
— Спасибо, ребята, — сказал ковбой. — Но, кажется, первым делом я должен поставить стаканчик доктору.
Бурке смотрел, как приближается его соперник. Походка ковбоя стала заметно легче, а в его глазах он не видел ни укора, ни снисходительности. Бурке понимал, что женщине может понравиться трехдневная щетина и озорной огонек в глазах. Но ставить все это выше любви? Может быть, он заблуждается и Лили любит Страйкера?
— Хорошо провел время с малышкой Лоэттой? — спросили за соседним столиком.
— Она просто чертовка, эта Лу.
Ноги приросли к полу.
— Дора-Ли! — окликнул Уэсс. — Повтори доктору то, что он пил.
— Он пил сельтерскую, — подсказал кто-то.
Страйкер взглянул на стол, где сидел Бурке.
— Ты на дежурстве, док?
Бурке покачал головой. Уэсс крикнул:
— Тогда принеси ему ликер и пиво. Мне то же самое. Нет, Дора-Ли, лучше двойной.
Господи, что там за шум?
Лоэтта перестала напевать популярную мелодию. Она положила кисточку на ребро коробки, которую пыталась расписать. Склонив голову набок, она прислушалась. Непонятные звуки усиливались.