— Никогда не встречала ничего подобного, — проронила Ильрени.
— Я тоже, — отозвалась Квили, — хотя это явно разновидность магии камней — и ей много тысяч лет, судя по архаичному начертанию руны.
— Что это за слово?
— Это зависит от того, написана она дворфами или гномами. Она читается как фровен, но обозначать может и «метать», и «искривлять».
Ильрени тихонько повторила слова.
— Думаешь, это какая-то ловушка?
— Нет, не думаю. — Квили задумчиво покачала головой. — Иначе она бы уже сработала, разве что она приходит в действие от прикосновения. — Она осторожно заставила камень опуститься на землю. Потом жрица нагнулась и внимательно изучила то место, откуда подняла его, — небольшую полость между обрывками кольчуги. — Это трогали?
— Нет, леди.
— Видишь этот клочок — там, где лежал камень? Похоже на кусочек кожи. Ручаюсь, что в момент смерти Талесте несла этот камень в своей сумке. Если так, она, наверное, дотрагивалась до него — и не привела в действие никакие ловушки. — Жрица выпрямилась. — Вопрос теперь в том, где начинающая взяла это. Ее тело, должно быть, находилось в утробе кравлера какое-то время. Она могла найти камень где угодно.
С этими словами Квили достала из кармана кожаный мешочек и положила его на землю рядом с камнем. Подтолкнув камень кинжалом, она закатила его внутрь и затянула тесемки магического мешка.
— Это неподалеку от места, где была убита аранея, — заметила Ильрени. — Ты думаешь, камень может быть связан с Селветаргтлин?
— Надеюсь, именно это и сможет сказать нам Хоралдин.
* * *
Закрыв глаза, друид Хоралдин возложил обе ладони на камень, вытряхнутый Квили из мешочка. Камень лежал на его верстаке — толстой плите из прозрачного камня, покоящейся на шляпках двух гигантских окаменевших грибов. Стены и потолок жилища Хоралдина покрывали живые грибы. Друид как-то убедил их расти на голых камнях.
Хоралдин и сам был бледным, как гриб, его кожа лунного эльфа почти светилась белизной. Спутанные, похожие на лишайник иссиня-черные волосы доходили ему до талии. Одна из его рук с тонкими пальцами гнулась с трудом. Жрицы вылечили ее, изуродованную работорговцем, но друид все еще берег руку. С момента своего спасения из Гавани Черепа он жил в Променаде, среди паствы Темной Девы. Он по-прежнему поклонялся Сильванусу, но не менее преданно служил Эйлистри.
Мгновение спустя его глаза открылись.
— Ваша жрица в самом деле дотрагивалась до камня, — сказал он. — Она подобрала его с плоской каменной поверхности — с пола, судя по всему, но я не могу сказать вам, где именно. — Он говорил тихо, едва ли не шепотом — привычка, выработавшаяся за более чем сто лет одинокой жизни среди лесов. — Незадолго до того, как его касалась жрица, камень побывал у паука-оборотня. А до этого был в руках у дроу с «ногой на затылке» — думаю, камень имеет в виду косу — и «блестящей грудью». Полированный нагрудный доспех, возможно.