– Мне хватит, – сказал Лазарь.
– А мне?
– А вы подождете меня вон там.
Он махнул рукой вперед, туда, где заканчивалась делянка.
– Да вы что?! – воскликнула она.
– Глаша, – поморщился он; видно, очень уж надоели ему ее вопли. – Вы Радищева читали?
– Ну да, – удивленно кивнула она. – «Путешествие из Петербурга в Москву». Только давно. В школе.
– Я тоже в школе. Но до сих пор помню его здравый совет: «Кто чего не разумеет, тот в то да не вмешается». Вы в физическом труде не просто не разумеете, но вообще ни черта не понимаете. Так что идите и ждите меня. Только в тень сядьте. Там куст растет, видели? Вот под ним сидите и ждите.
Ничего она и правда не разумела! Ни черта не понимала! Она и на огромный неизвестный куст, который действительно рос в конце ее делянки, за два дня своей работы на винограднике даже внимания не обратила.
Сидя под этим раскидистым кустом, Глаша чувствовала растерянность и стыд. Она то и дело вскакивала, чтобы бежать обратно, но сразу же представляла, что скажет Лазарь, если она снова явится ему надоедать, – и садилась обратно под куст, под которым, кстати, обнаружился его рюкзак.
Наверное, он привез этот рюкзак из Америки. Это было понятно не столько из-за нездешней расцветки, сколько из-за того, что очень уж очевидным было его рациональное устройство, все эти карманы и ремни; здесь таких рюкзаков не делали. Он был такой же ладный, как его владелец, вот что Глаша поняла, пока сидела под кустом.
Разглядывая этот необычный рюкзак, она пропустила ту минуту, которой ожидала равно с нетерпением и тревогой.
– Норма ваша выполнена, можете проверить. Более дурацкой работы вы себе, конечно, найти не могли!
Глаша вздрогнула от неожиданности и вскочила. Лазарь стоял перед нею, и взгляд у него был смеющийся и сердитый.
– Ну почему же дурацкой? – пробормотала она. – Ведь виноград нужен…
– Виноград, безусловно, нужен. Но не вам. Вы его не сажали, вы не ждете, когда он созреет. Вам безразличен результат вашего труда, вот в чем дело.
– Вы говорите, как Маркс какой-нибудь.
Глаша улыбнулась. Как только он все это проговорил, ей почему-то стало легко. Его слова объясняли мир так же, как само его в этом мире пристутствие.
– А вы откуда знаете, как говорил Маркс? – Он улыбнулся тоже. – Скорее, просто я не приспособлен для наемного труда. Потому и вам приписываю это качество.
– А я как-то и не думала, для какого труда приспособлена.
– Это и без раздумий понятно. Ни для какого.
«Мы стоим среди виноградных лоз и разговариваем о том, как мир устроен, – подумала Глаша. – Как странно. И как хорошо!»