Атаман из будущего. Огнем и мечом (Спесивцев) - страница 132

Довольно легко захваченный кусочек Черкессии требовал всё больших и больших усилий и средств для его удержания. Поселенцам приходилось не расставаться с оружием ни днём, ни ночью. Осевшие на землю потому, что не жаждали судьбы казаков, русины там вынужденно становились воинами, альтернативой были смерть или рабство.

Темно, сыро и зябко было в помещении. А главное — чего уж перед своими притворяться — страшновато. Не только и не столько моросящий дождик и холод середины осени на улице тревожили подмастерьев и старших учеников гильдии кузнецов, собравшихся здесь, в наспех оборудованной караулке одной из башен львовских укреплений. Страх перед возможным штурмом города осадившим его казацким войском холодил их сердца. Они сидели на лавках, расставленных вдоль стен, и трепались ни о чём. Говорить откровенно в присутствии начальства было глупо, привычно шутить о сердечных делах товарищей — стрёмно. Хоть и говорят, что темнота — друг молодёжи, но парни предпочли бы зажечь для бодрости и тепла очаг, или хотя бы лучину подпалить.

Однако назначенный командовать стражей этой башни мастер гильдии кузнецов Хофмайер против огня и освещения резко возразил.

— Мы зачем здесь собрались? Если кто думает, что о бабах потрепаться или выпить втайне от жён, у кого они есть, то он сильно ошибается! Мы здесь поставлены Лемберг охранять от страшных врагов. Не дай Бог ворвутся они в город, всем будет плохо. Если здесь огонь зажечь, то, выбежав по тревоге на стену, мы первое время, как кроты, будем слепы. Скажите спасибо, что разрешаю дежурить там, под дождём и ветром по одному.

Спорить с членом магистрата — себе дороже. Особенно когда он славится вздорностью характера и большими связями вплоть до Варшавы. С него станется, если в дурную голову взбредёт, выгнать всех на стену, под дождь и ветер. Поэтому попыток уговорить Хофмайера разжечь очаг или зажечь лучину, больше никто не делал. С другой стороны, в темноте можно тихонько подремать… главное при этом не храпеть и не падать с лавки.

Обжора Фридрих попытался завести разговор о сосисках с капустой, но был оборван уже собратьями по несчастью, в смысле — боевому дежурству. Прихваченные с собой ужины все давно подъели, и дразнить желудки болтовнёй о вкуснятине никто не хотел. В общем — тоска зелёная. Но ТАКОГО развлечения они точно бы предпочли избежать, если бы у них был выбор.

Как ОН появился в помещении, вошёл, как люди заходят, или материализовался прямо здесь, никто не видел. Просто раздался вдруг незнакомый голос от входа, говорящий на польском языке (все беседы кузнецы вели на родном швабском диалекте): — Ян Алембек сюда не заходил?