Вели звучать перед тобой музыке и песням,
Отложи все заботы и думай о радости,
Пока не придет день, когда мы отправимся в страну, которая любит молчание.
Празднуй радостный день, о Неферхотеп,
Мудрый человек с чистыми руками.
Я слышал обо всем, что случилось с предками.
Их стены обрушились,
Их жилищ больше нет,
Они как будто никогда не существовали.
Итак, постоянно повторяющаяся мораль этих песен: наслаждайся своей жизнью как можно дольше, пока твое сердце не остановилось навсегда; день смерти наступит раньше, чем ты думаешь, и все твои причитания и жертвоприношения не призовут мертвых обратно к тебе. Сокровища, которые ты добыл в этом мире, ты должен будешь оставить, уходя из него; то, что ты построил на земле, разрушается; и только удовольствия, которыми ты насладился, по-настоящему принадлежат тебе. Но есть одно, что ты можешь добыть себе и что никогда не потеряешь[351]:
Дай хлеб тому, у кого нет поля,
И навечно создай себе доброе имя в потомстве.
Я думаю, что эти стихотворения показались бы достойными внимания, даже если бы они были созданы в другой стране с более богатой поэзией; здесь, в бесплодной пустыне египетской литературы, где большинство растений засыхали, еще не успев расцвести, они восхищают нас вдвое сильнее.
Любовные песни эпохи Нового царства почти так же очаровательны. Существует поэтический сборник под названием «Прекрасные, радующие песни твоей сестры, которую любит твое сердце, когда она идет по полям»[352]. В этих песнях описаны чувства тоскующей от любви девушки, которая напрасно ищет взглядом среди полей «своего брата, которого любит ее сердце». Ничто больше не радует ее – ни пироги, ни вино: «то, что сладко для рта, теперь для меня как птичья желчь; лишь твое дыхание может утешить мое сердце». То, чем она раньше занималась, сегодня ее уже не интересует: во всем не хватает ее друга:
Я говорю: погляди, что я делаю.
Я иду и ставлю своими руками ловушку…
Все птицы Аравии, умащенные миррой, порхают над Египтом,
И та, кто прилетает первой, хватает моего червя.
Она принесла свой аромат из Аравии,
Ее когти полны ладана.
Мое сердце тоскует о тебе: если бы мы могли открыть ловушку вдвоем,
Только я и ты.
Если бы ты смог услышать жалобный крик моей красавицы, умащенной миррой,
Там, вместе со мной.
Я ставлю ловушку; как прекрасен тот, кто приходит на поле потому, что его любят.
Но любимый не приходит ей помочь:
Слышен жалобный крик гуся:
Он попался на червя.
Но я дрожу от любви
И не могу ослабить силок.
Я унесу прочь свою сеть.
Что скажет моя мать, когда я приду к ней?
Каждый день я возвращаюсь, нагруженная добычей,