Во-вторых, только это - настоящее зрение. Это
невозможно увидеть неправильно, как бы вы ни старались. Попробуйте представить,
как бы вы могли быть более или менее безголовым, как бы вы могли
признать себя Пустотой частично или с оговорками. Смотрение на самого
смотрящего субъекта нельзя подделать, либо оно есть, либо его нет, в
сравнении с ним смотрение на объекты (такие, как страница с черными
значками, руки, держащие книгу, их фон) - это всего лишь мимолетное
просматривание: большая часть рассматриваемого упускается, проходит мимо.
Зрение, направленное наружу, не бывает совершенным, а зрение, направленное
внутрь, не бывает затуманенным, как говорили Чуань-цу и Шен-гуй.
В-третьих, это зрение видит далеко. Даже
самый ясный и глубокий взгляд наружу мелкомасштабен (подобен взгляду в
тупик туннеля) в сравнении со взглядом внутрь, в безголовие, безотносительно
простирающееся вокруг и вовеки. Можно сказать, что оно проникает в самую
глубину нашего сознания, и, далее того, в бездну вне сознания, даже вне
существования, но это звучит слишком многословно и по-книжному. Как далеко
может проникнуть взгляд, ничем не задерживаемый, когда мы отваживаемся
непредвзято указать на место, где мы, по всей видимости, должны находиться!
Самооправдывающее и самодостаточное, не поддающееся определению, поскольку в
нем Нечего описывать, то, Что видимо как в видящем, так и видящим, не
оставляющее ему сомнений относительно его происхождения. Вот ощущение,
отличающееся немедленостью, непосредственностью, неоспоримостью. Это убеждает,
как ничто иное. "Когда увидишь истину, - сказал суфий Аль-Алави, -
вера уже не нужна."
В-четвертых, этот опыт легче, чем какой-либо
другой, разделить с другими, поскольку он один и тот же у всех - у Будды, у
Иисуса, у Шен-гуя, у Аль-Алави, у вас и у меня. И понятно почему, ведь в нем
нет ничего, что могло бы сделать его различным, ничего, что могло бы не
получиться, ничего субъективного; на него не могут повлиять ваши привычки и
пристрастия. В Безголовии, если не в чем-либо ином, мы едины. Как это непохоже
на прочие ощущения, которые так сложно разделить с другими! Как бы живо вы ни
описали и ни объяснили другу ваши мысли и чувства, вы никогда не можете быть
уверены, что он переживает то же, что вы. (Вы с ним соглашаетесь, что, скажем,
этот цветок является красным, красивым, изящным, и так далее; но ваш внутренний
опыт, к которому прикреплен каждый из этих ярлыков, невозможно передать вашему
другу. Ваше ощущение красного может оказаться его ощущением розового или
синего.) Но стоит обратить стрелу внимания внутрь, и мы немедленно входим в
область Абсолютной Определенности. Здесь и только здесь, перед нашим безликим
Лицом, на уровне нашей истинной природы, царит совершенное понимание, вечный
мир, нет ни одной возможности разногласий. Это соглашение невозможно нарушить
или обновить, поскольку это глубочайшее единство в том, что касается того, Чем
мы и все остальные существа являемся на самом деле. В свете этого
фундаментального единства мы можем различаться до какой угодно степени в том,
чем мы кажемся.