— Что?
Он не ответил. Просто наклонился и осторожно приблизил свои губы к ее губам. Исходящий от него жар грозил захватить Викторию. Кроме того, она видела, что Пит и Джек стоят здесь же, в нескольких шагах, причем один недовольно хмурится, а другой предостерегающе поднимает руку.
Но даже если бы всю комнату заполнили ее родственники и друзья, а сильные руки соскользнули с плеч, она так и стояла бы, вдыхая аромат незнакомца, ощущая на своих губах, щеках и обнаженной шее его нежную ласку.
В глазах Нормана светилась любовь, и Виктория поняла, почему позволила целовать и прикасаться к себе — в эту ночь она могла бы в мечтах унестись вместе с ним. И не только потому, что ей самой хотелось этого, а потому, что это было необходимо ему. Для нее это была горькая и вместе с тем сладостная греза, а для него — спасение.
Незнакомец отошел от Виктории, пересек комнату и лег в постель. А она все еще не двигалась с места. Когда мужчина закрыл глаза с ее именем на устах, Виктория осознала, как сама страстно жаждала, чтобы его фантазии стали правдой. И как ребенок, мысленно скрестила на счастье пальцы и послала ему воздушный поцелуй, надеясь, что если искренне поверит в сказку, то она станет реальностью.
Однако ей уже не шесть, не десять и даже не двенадцать лет, а много больше. Дни мечтаний с запертыми на чердаках коробками, наполненными пожелтевшими бумажными куклами, книгами с картинками, где нарисованы эльфы и чародеи, единственным поцарапанным хрустальным башмачком и пластмассовой волшебной палочкой давно миновали.
Какое чудо заставило этого человека поверить, что он — ее муж, шпион и писатель Норман Генри, что любит ее, а главное, что и она его любит?
Сочувственно кивнув в сторону Виктории, Джек вытолкнул, Пита из комнаты. Виктория подошла к краю кровати, и, взглянув на незнакомца, выключила свет.
— Виктория? — пробормотал он. Ее дыхание прервалось, рука застыла в двух дюймах от лампы.
— Я здесь, — тихо сказала она, боясь, что он услышит глухие удары ее сердца. Мужчина заворочался, и она протянула руку, чтобы успокоить его.
— Не волнуйся. Все хорошо, — сказала Виктория. Кого она уговаривала, его или себя?
Большая рука обвила ее руку и поднесла к губам. Теплые, они оказались напротив ее вдруг похолодевших пальцев. Небритый подбородок не колол, а грубовато и в то же время приятно возбуждал ее нежную кожу.
— Не беспокойся, Виктория, — сказал мужчина. Его голос был тихим и слабым от усталости. — Утром со мной все будет в порядке.
— Поспи немного, — мягко прошептала Виктория.
Волна сострадания захлестнула ее. Она сжала длинные пальцы Нормана, словно обещая не покидать его, пока он не обретет себя.