— Я… я не знаю, стоит ли…
— Разумеется, стоит. Вы интересуетесь формами искусства, формами творения, и вы — учитель. Еще, я думаю, вам может быть приятно увидеть… загадку, которая не имеет ответа. Вы согласны?
— Любая загадка имеет ответ, — возразил Грейтхауз. — Просто надо найти подходящий.
— Вы так считаете? — И Мак-Кеггерс зашагал вдоль книжного шкафа, уставленного древнего вида томами в кожаных переплетах. Подошел к массивному старому сундуку с выдвижными ящиками, стоявшему рядом с уголком, где хранились бумажные свитки. Из нижнего ящика он вытащил красную бархатную коробочку и вернулся к Берри, неся коробочку так, будто там лучший в мире изумруд из копей Бразилии.
— Вот мое величайшее сокровище, — сказал он тихо. — Загадка, не имеющая ответа. Этот предмет был выдан моему деду как плата за сделанную работу. Отец передал его мне по наследству. А теперь… — Он остановился, собираясь открыть коробочку. — Я никогда этого никому не показывал, мисс Григсби. Можно называть вас Берри?
Она кивнула, глядя на коробку.
— Бог сотворяет все, — заявил Мак-Кеггерс. В его очках отражался красный бархат. — И все сотворенное служит Божьим целям. Но тогда что такое вот это?
Он поднял бархатную крышку — и Берри с Мэтью увидели, что лежало в коробочке, которую повернул к ним Мак-Кеггерс.
Некрасивый кусок темно-коричневого дерева, изрезанный и поцарапанный, дюймов пяти в длину, заканчивающийся острием, как нож.
— Хм! — Мэтью чуть приподнял бровь. Ему не удалось полностью скрыть, что безумие Мак-Кеггерса его смешит. — Очень интересно.
— А по твоему тону ясно, что ты понятия не имеешь, что перед тобой. Берри, не хотите угадать, что это?
Грейтхауз отложил пистолет и подошел ближе. Хотя его не спрашивали, он высказал свое мнение:
— Колышек для палатки. Хотя я бы свою палатку в бурю таким не закреплял.
— Я вам скажу, где это нашли. — Мак-Кеггерс провел пальцем вдоль предмета. — Знаете шахты Сомерсета?
— На угольных полях? Да, знаю эту местность.
Мак-Кеггерс кивнул, взял предмет и поднял перед собой.
— Это было найдено на глубине шестидесяти футов, в стене угольной шахты возле Неттлбриджа. Это зуб.
Повисшее молчание было прервано грубым смехом Грейтхауза:
— Зуб? На глубине шестидесяти футов? В угольной шахте?
— Именно так. Я умею отличать зубы от иных предметов, мистер Грейтхауз. Этот вот очень стар. Тысяча лет? Пять тысяч? Кто знает! Но вы, так сказать, упускаете из виду общую картину.
— Какую именно?
Ответила Берри, тихим голосом:
— Размеры зуба. Если — по одному зубу — представить себе размер челюсти… а потом головы…