— Использовать вас? Что значит — использовать?
— Я ненавижу его…
— Я не понимаю вас, Изабелла! Что случилось?
— О Господи, я ненавижу его, хоть бы он умер!.. Хоть бы оставил меня в покое…
— Изабелла! В чем дело? Чего хочет ваш отец?
Он обнимал ее, лицо его горело. Он утешал ее. Ах, как билось его сердце! Это была одна из самых удивительных минут в его жизни… он будет вечно помнить… будет вспоминать в машине, ведя ее по неровной, узкой виргинской дороге… вспоминать девушку, которую полюбил с огромной силой страсти и со страхом… девушку, славящуюся своей красотой… девушку, разразившуюся при нем слезами, позволившую ему обнять ее, утешить, доверившую ему свое горе.
— Чего же хочет ваш отец? — весь дрожа, переспросил он. — Расскажите мне!..
А она продолжала рыдать. Бормотала что-то бессвязное. С сильным испанским акцентом. Плечи ее вздрагивали, прелестное лицо было мокрым от слез. Деньги, плата за ее обучение, мексиканский делец, отец шпионит за ней, подслушивает ее разговоры по телефону, расспрашивает про Мори, ревнует, что она переписывается с матерью, требует, чтобы она давала ему читать письма, которые мать посылает ей. Но несчастна она не только из-за этого. Из-за друзей, знакомых. Из-за того, какие мелкие в Вашингтоне людишки. Девушки предают ее, молодые люди огорчают — их интересует только собственная карьера, и они ухаживают за богатыми девушками или ведут себя грубо, настырно — Мори может догадаться как.
Красавица Изабелла де Бенавенте рыдает в объятиях Мори.
— Я так несчастна, — говорит она, — я так разочарована…
И Мори обнимает ее, и гладит ее волосы, и целует пылающее лицо. И через некоторое время она успокаивается. И у него хватает ума не огорчать ее: он расспросит про мистера Бенавенте в другой раз, он непременно расспросит ее про «мексиканского дельца» в другой раз… сейчас же надо только держать ее в объятиях, держать крепко, как держат убитого горем ребенка.
Но даже и тогда он понимал, что недостоин ее. Недостоин ее красоты, недостоин, чтобы она обвивала руками его шею, была с ним откровенна, делилась своим отчаянием, своими слезами. Или одарила своим трепетным и совершенно неожиданным признанием — сказала о своем «разочаровании».
Без двадцати шесть. Пропавшие являются. Наконец-то. Бегут. Промокшие до нитки, с волосами, прилипшими к лицу, шумно оправдываясь. Ник хотел сократить обратный путь, и они свернули в глубь острова, но попали в болото… пришлось сделать крюк… большой крюк, чтобы выйти на дорогу.
Рубашка у Изабеллы теперь тщательно заправлена в джинсы. А Ник, потрясенный тем, что так поздно, долго таращится на часы Мори, дурацким клоунским жестом взяв Мори за запястье.