Черное идет вам, Изабелла Хэллек!
Узкий, облегающий, чувственный черный шелк — от Сен-Лорана, Полины Трижер, Оскара дела Рента. Прелестный короткий, по фигуре, свитер с капюшоном от Эдри, в неяркую синюю полоску.
Но сегодня, поскольку вечер у Клаудии Лейн отнюдь не торжественный, на вдове — прибывшей в сопровождении дочери и нового поклонника — кремовая льняная юбка — штаны и «простенький» трикотажный свитер из искусственного шелка, без рукавов. Ибо прошло уже четырнадцать месяцев, и она, конечно, не в трауре.
В десятитысячный раз она бормочет слова и фразы, которые ее дочь может и не слушать. Да, без свидетелей, такая трагедия, шок, травма, дети, запутанные финансы, юридические сложности, так трудно, приходится приспосабливаться, необходимо, время идет, лечит, такие жестокие средства массовой информации, они так ранят, настоящие вампиры, друзья поддерживают, сочувствуют, проявляют широту, она путешествует…
«Любопытная черта нашего общества, — заметил как-то Оуэн в разговоре с Кирстен, причем и манера речи, и лексика были не совсем его, но так и зачаровывали, невероятно, невероятно зачаровывали, — а наше общество — одно из самых кровавых в истории, — это то, что мы считаем смерть беспричинной. Она просто «случается». Никто за нее не в ответе. То есть по-настоящему не в ответе. Несчастный случай; оказался не в то время не в том месте; должен был бы предвидеть, что может произойти; сам напросился, сама напросилась — обычная трепотня. Никто из друзей отца не сказал Изабелле: «Послушайте, вы же вышвырнули его из дома, верно?.. Вы хотели ободрать беднягу как липку, все денежки у него вытянуть, вы требовали развода, вы двадцать лет крутили роман с другим мужчиной — так какого же черта вы строите из себя безутешную вдову\..» Никто из друзей отца не подошел к ней и не сказал: «Так как же вы убили его — прямо или косвенно?»
— Ваша дочь прелестно выглядит, — тем временем продолжает голос, — это ведь ваша дочь — Кристина, верно?.. О да, Кристин… то есть я хочу сказать — Кирстен… конечно… она в будущем месяце начнет учиться в колледже?.. Нет?., а-а, понимаю… ну что ж, это очень хорошая мысль… это очень… да, конечно… языки… и не такое напряжение… здесь, в Джорджтауне… испанский — такой красивый язык, я сам изучал его в колледже… но теперь вы его, уж конечно, забыли!., хотя я влюбился в Испанию, когда мы там были, должно быть, лет восемнадцать тому назад… прелестная страна — горы, побережье… А как ваш сын Оуэн? Он, наверное, уже окончил…
Кирстен очень хотелось бы услышать ответ матери. Но вдруг поднявшийся гомон заглушает все: новые гости, опять объятия и поцелуи. К тому же Изабелла наверняка понизила голос — она всегда так делает, когда речь заходит об этом.