— Кажется, помню, — говорит Оуэн. — Но при чем тут это?.. Я больше не копаюсь в прошлом.
— А мне иной раз так одиноко. Тогда… я хочу сказать, думая о том времени… тогда… больше было людей вокруг… их можно вызывать из прошлого… можно пытаться… ты понимаешь, о чем я?., даже если они и не были счастливы, даже если они ссорились. Ты понимаешь, о чем я?
— Нет, — говорит Оуэн.
— Папочка с Ником играли в теннис. Но я не помню, кто выиграл.
— Ты знаешь, кто выиграл, — фыркнув, говорит Оуэн.
— Кто?.. О-о… он.
— Ты же знаешь.
— Мне было тогда, наверное, лет пять или шесть. Я, наверное, тогда ходила в детский сад.
— Если ты желаешь заниматься реминисценциями, — раздраженно говорит Оуэн, — переезжай-ка назад на Рёккен, 18. Она будет рада поделиться с тобой собственными интересными воспоминаниями.
— Значит, ты думаешь, папочка не знает про нас? — произносит Кирстен еле слышно.
И Оуэн благоразумно делает вид, что не расслышал.
Оуэн, красивый, нетерпеливый Оуэн с недавно появившейся бородкой — короткой, вьющейся и рыжевато-каштановой.
Оуэн с его тайнами, с его задумчиво улыбающимися глазами.
Он прилетел к ней в мае, в Эйре, — яростный, чудесный, парящий в высях Оуэн… этакий огромный ястреб с распростертыми крыльями… после того как она прождала его тридцать шесть часов… в течение которых чуть не — или, может, ей только так кажется?., нет?., да?.. — чуть не рехнулась.
«Я приехал затем, чтобы изменить обе наши жизни, — сказал он. — То есть спасти их».
И с той минуты это уже был другой Оуэн.
Которого она боготворит.
Бородка, манера держаться, новый голос. Новая напористость в поведении. Он весит 185 фунтов; он ежедневно часами занимается физическими упражнениями; он что, тренируется?..
Кирстен спрашивает его об этом, но Оуэн, конечно, не всегда отвечает.
— Я сейчас иначе живу, — просто говорит он.
— Что это значит? — спрашивает Кирстен.
— А то и значит, что живу иначе. Поступаю иначе, следую иному распорядку дня — я не волен обсуждать его.
— А когда ты мне все расскажешь? — обиженно спрашивает Кирстен.
— Когда-нибудь.
— Я даже не знаю, где ты живешь, у меня нет даже номера твоего телефона…
— У меня есть твой — я ведь поддерживаю с тобой связь. Это главное.
— Но ты живешь в городе, да?
— Иногда — да, иногда — нет. Может, переменим тему?
— Ты что, тренируешься?.. Занимаешься какими-то физическими тренировками?.. Я хочу сказать…
— Вот ты отлично выглядишь, — говорит Оуэн, сжимая ей локоть. — Ты что, тренируешься?
— Но ты больше не хочешь со мной разговаривать, — говорит Кирстен, — я имею в виду… об определенных вещах… а мне так одиноко, я даже рада была бы вернуться домой. Я хоть могла бы разговаривать с