— Все прет и прет! Ну когда же этому конец будет? — горестно говорил Ковш, стоя на коленях у своей постели из лапника. — Когда же он остановится?
— Теперь чего ж ему останавливаться? — отвечал из дальнего угла майор, пожилой, с отвисшим брюшком мужчина, как оказалось, начфин какой-то разбитой пехотной части. — Теперь ему надо Сталинград взять, чтоб перерезать Волгу. Чтоб бакинскую нефть перекрыть.
— Так разве Баку на Волге? — удивился Ковш.
— Не на Волге — на Каспии. Но путь оттуда один — по Волге. А ну, погляди сюда...
Они умолкли, зашелестев бумагой и, наверно, что-то рассматривая в ней. По части географии Голубин был не силен и слабо представлял себе расположение нынешнего района боевых действий на юге. Поняв, что у майора оказалась карта, он поднялся и сбросил с себя кожушок.
— Вот, видишь? — водил пальцем по карте майор. Это была маленькая, видно, вырванная из школьного учебника карта европейской части Союза, и они начали разбираться в ней, определяя линию фронта.
Увидев расположение городов, Голубин поразился. В самом деле, он даже не мог представить себе, что Сталинград — в самой глубинке России, что Волга — так далеко за Москвой, что Кавказ — на границе с Турцией, а Баку и того дальше — У самой границы с Ираном. С ума сойти можно — как далеко зашли немцы!..
Несколько дней после этого он ходил, что-то делал, разговаривал или молчал, а из его сознания не исчезал болезненный до спазмы в мозгу вопрос: как Сталинград? Впрочем, он уже знал, что судьба этого города решена, что рано или поздно его возьмут немцы, как они взяли Минск, Киев, Харьков и множество других малых и больших городов, и война на том кончится.
Это было страшно, невообразимо, но, по-видимому, избежать этого было невозможно.
Тогда зачем они тут, в этом лесу? Что им тут делать? И что их ждет в скором будущем?
Но, как он ни думал, душевно изнемогая в поисках выхода, никакого выхода не было. Правда, и Сталинград вроде еще держался. Но сколько он сможет держаться? Все это тревожило, угнетало ежедневно и ежечасно, душа ныла в тревожной тоске на заданиях, в шалаше, все холодные дни и ночи поздней ненастной осени.
А тут еще целиком и бесследно пропала группа Кубелкина. Он не спрашивал Зоську, но догадывался, что та шла теперь именно на поиски следов этой группы.
Неладны были дела на фронте, стало не ладиться в их отряде при новом командире, недавнем колхозном председателе Шевчуке: скверные предчувствия охватывали партизана Голубина. А Зоська во время редких с ней встреч была все та же: улыбающаяся и соблазнительная, что-то сулящая и отказывавшая одновременно. Такой она была на кухне, такой оказалась и в день ухода за Щару, где уже нашел себе гибель не один партизан их отряда. А Зоська... Догадывалась ли она, что ее ждет по ту сторону речки?..