— Как нет? Запрягай, говорю, лошадь!
— Пане, не маю лошадь. Забрали лошадь...
— Кто забрал? — спросил Антон, почувствовав, однако, что его замысел еще более усложняется, если не совсем летит в тартарары. — Кто забрал лошадь?
— Не знам, пане. Люди пришли, забрали.
— Врешь! — выпалил Антон первое, что в таком случае пришло ему в голову, и снова выхватил наган из-за пазухи.
Хозяин беспомощно развел руками, вроде испуг его проходил, но появилось какое-то ранее не замечаемое в нем упрямство или даже непослушание. Кажется, он тоже переставал подчиняться.
— Пан можа стшэлить, але...
— А ну пошли! — подтолкнул его Антон, которому вдруг показалось, что все-таки он хитрит — где-то в сараях, во дворе, наверно, спрятана его лошадь. — А ты — марш туда! — указал он хозяйке на дверь в другую половину избы. — Живо!
Хозяйка без слов прошмыгнула в дверь, Антон прикрыл дверь сильнее и, пошарив рукой возле печи, нашел ухват. Кажется, он хорошо подпер им дверь, туго подсунув ручку ухвата под верхнюю планку двери.
— Зажигай фонарь!
— Так, пан, нема лихтара, — снова развел руками хозяин. — Пан сам будет видеть.
«Черт возьми, увидишь там что без огня!» — выругался про себя Антон. Но у него еще было в кармане несколько плоских немецких спичек, и он толкнул дверь на выход.
— Пошли!
Пропустив хозяина вперед, он вышел за ним и задержался: входную дверь тоже надо было запереть. Но она открывалась внутрь, подпереть ее было нельзя и, кажется, нечем. Видя, как Антон возится с дверью, хозяин на ощупь нашел накидную планку и сунул ему в руки большой замок без ключа.
— От так, пане, так...
Антон запер дверь, просунув дужку замка в пробой, и они направились в хлев.
Да, в хлеву коня не было. Одна загородка совсем пустовала, в другой, когда он зажег спичку, к проходу повернула голову пестрая, лениво жевавшая жвачку корова, где-то тревожно закудахтал петух на насесте. Антон с досадой бросил в навоз догоравшую спичку.
— А с той стороны?
Другой конец хлева, отгороженного бревенчатой переборкой, вела низкая дверь со двора. Они обошли кучу навоза у входа, и хозяин, отбросив запоры, отворил и ее. Здесь воняло свиньями, слышна была их сонная возня в соломе, вряд ли тут могла находиться лошадь. Для верности Антон все-таки посветил через порог спичкой и понял: напрасно.
Но это было совсем уж нелепо. Зачем же тогда он устраивал весь этот спектакль, вязал на полу Зоську? Не нести же ее на себе пять километров в Скидель... Однако неужели же это исправное кулацкое хозяйство действительно обходилось без лошади? Или его все-таки надували, где-то упрятав лошадь, которую он просто не мог найти?