Молли с Ноленом послушно двинулись за мной. А у меня случился приступ памяти. Бывает, иногда прицепится мелодия и всплывает в самой неподходящей обстановке. В ушах заиграли «Трагично хиповые». Я напрягся, стараясь сунуть в память заглушку и вызвать что-нибудь более подходящее. Например, «Black Sabbath» — очень кстати, если Молли права и мы найдем пальцы «мертвой Дженнифер» или ее труп. Это важно — моя память безукоризненно сохраняет эмоции. Если состыкуются вещи с разных концов спектра, к примеру слащавое мурлыканье с кровавым фаршем, дурно бывает вспоминать. До тошноты дурно: представьте, каково запихнуть в рот одновременно устрицы и пломбир.
Я не знаю, что задержало мой взгляд, когда фонарь высветил здоровенный верстак. Наверное, показался необычно чистым, незахламленным. Я подошел, ступая по растрескавшимся, качающимся под ногами шлакобетонным блокам. Верстак был вроде тех огромных железных штуковин, какие стоят в школьных мастерских. Чудовище — под таким можно школьников прятать, когда коммунисты начнут ядерную войну. Размером с бильярдный стол и, наверное, потяжелее.
А вот на нем…
— О боже! — выдохнула Молли в тишину, сделавшуюся вязкой и душной.
Крест был обычный — два куска гладкого дерева. А у концов его, делая крест свастикой, лежали большие пальцы рук и ног.
Мы стояли молча, ошеломленные, не решаясь и дохнуть. Я и верил глазам, и не верил. Знал: пальцы настоящие. Но выглядели они словно подделки из дешевой лавки. В особенности ногти — будто свечной воск.
— Он с ума сошел, — прошептала Молли, лицо — бледней отрубленных пальцев.
Мы сообразили, о ком она.
— Нет, это не преподобный Нилл, — сказал я убежденно.
Интересно, откуда появилась эта уверенность — из понимания типов вроде Нилла, наверное. Он уже приложился к власти, распробовал вволю. Нолен говорил, «третьи» хозяйничают в городе. Зачем им такой риск?
— Кто же тогда? — вскрикнула Молли.
— Тот, кто хочет Нилла подставить.
Просто и ясно. Когда дело касается власти, люди мыслят на удивление логично и рационально. Говорил же Альберт: борцы за превосходство белой расы в основном друг по дружке работают.
— Калеб? — спросил я, тревожась.
Бедняга. Он из тех, кто вечно путается под ногами, всегда не вовремя и невпопад. Я представил, как его дочь барахтается и визжит в бассейне. Как вопит Дженнифер Бонжур среди куч мусора…
— Калеб?
Стоит оцепенело — глыба страха, облаченная в полицейскую форму. А Молли, минуту назад охваченная ужасом и отвращением, теперь приобрела вид деловитый и сосредоточенный, почти заговорщицкий — будто выиграла второй раз в лотерею и не спешит объявлять о выигрыше, чтобы не злить соседей.