Ну, вы серьезно гляньте. Я понимаю: такая неразборчивость при трахании — и грех, и проблема, и чуть ли не болезнь. И мешает она установлению взрослых, зрелых отношений с изрядной частью мирового населения, а именно с красотками. И чем старше я, тем разнузданнее и никчемней. Если уж выкладывать начистоту, сознаюсь: когда Бонжуры дали мне фото «мертвой Дженнифер», мысли мои были сугубо греховны. А когда я лазил по ее страничке в «Facebook», втайне надеялся отыскать фото с какой-нибудь вечеринки, где Дженнифер пьяненькая и полуголая.
Тут ничего не поделаешь. Горбатого могила исправит. К тому же, как говорил мой второй психоаналитик, у меня есть беды и посерьезнее. К примеру, я в самом деле верю, что меня никто не любит.
Я разговорился с Молли. У нее была странная птичья манера — смотреть боком. Внимательно, сосредоточенно, но ни в коем случае не в глаза собеседника. Будто в компьютерной игре: кликнуть выше, ниже, но только не на мишень.
Забавная привычка — от таких не избавишься, сколько над собой ни мучайся. Вроде обыкновения не показывать зубы при смехе.
Очень возбуждающая привычка.
Молли была журналисткой «Питтсбург пост газетт» и называла ее «Пи-Джи». Нет, не совсем настоящий журналист, скорее фрилансер, но с надеждами прорваться в большую журналистику, написав звездный репортаж — вы представьте себе! — об исчезновении Дженнифер Бонжур.
Упс! В самую точку. Наш мир — невероятная куча случайного дерьма. Потому счастливые случайности неизбежны. Иногда земля становится до невозможности тесной — и отлично!
— Шанс всей жизни, — заключил я.
Она скривилась.
— Знаю: это звучит ужасно. Но ведь если подумать… я же помогаю ее найти, правда? — Сама себя убеждает, но получается не слишком.
— Мертвые не потеют, — сообщил я, ухмыляясь. — И вам не стоит.
Когда женщину встречаешь впервые, она — загадка, таинственное чудо природы. Конечно, у нее и жизнь своя, и куча народу в этой жизни: друзья, семья, любовники. Но, честно говоря, мне на них наплевать. Звучит не ахти, согласен — будто у меня лишь трах на уме. Думаю, оно так и есть. И даже хуже.
Припомните: я ничего не забываю, поэтому со мной невозможно надолго поладить. Чем дольше я с человеком, тем меньше вижу в нем человека и больше — бессмысленных, механических повторений.
Вот почему любовь для меня — ядовитое зелье. Разбитое сердце саднит и ноет, не дает покоя, а я не забываю боли. Чтобы жить нормально, нужно либо целомудрие блюсти, как гребаный святоша, либо трахаться, как оголтелый кобель. Что бы вы выбрали?
— А зачем же вы явились в процветающий мегаполис по имени Раддик? — осведомилась Молли.