Я аж рот раскрыл, заморгал нелепо — ведь уже слюнки пустил, представив ее голой! Да, бля.
— Апостол, не прикидывайся идиотом. Ты же вовсе не дурак!
До меня наконец дошло: это же она про невинную забаву со сбором денег.
— А разве не мы? — спросил я. — Ты что, не стояла рядом со мной, когда они лезли в бумажники?
Думается, взгляд, которым она меня наградила, вам хорошо знаком. Вы или видели его тысячи раз, или сами так смотрели. Архетипическое женское отчаяние, вписанное в наш гребаный генокод.
— Апостол, ты социопат? Мать твою, ты что, совсем съехал?
— Нет, малышка. Просто глуповат.
— Боже ж мой! Мать твою, боже ж мой!
— Не надо, Молли. Брось.
Она рассмеялась тихонько — скверный знак, я вам скажу.
— Знаешь, Апостол, я предчувствовала — так оно и выйдет. Едва только тебя увидела, сказала себе: «Молли, с этим мудилой жди беды!»
Я вздохнул с облегчением. А ведь думал: посчитала старым слишком — вот и фыркнула тогда, в кафе.
— Что ж теперь поделаешь? — ответил я, ухмыльнувшись. — Придется тебе стать моей сообщницей.
Почти улыбнулась. Ага, гром победы раздается!
— Ты со всеми бабами так?
Я взял ее за руки. Может, еще не все потеряно?
— Нет, только с умными, отлично образованными, находчивыми нимфоманками.
— Нимфоманками?! — заорала она. — Это что теперь — комплимент?
И рассмеялась — хорошо так рассмеялась. Я уж решил — справился. В самом деле так подумал.
Но она внезапно толкнула меня в грудь, отступила, глядя вниз, покачала головой.
— Нет, мистер Апостол Мэннинг, я вам залезть в мои трусы не позволю. Я серьезно. Я пытаюсь сделать карьеру. Апостол, я хочу строить свою жизнь, понимаешь, жизнь! Я уже не говорю про несчастную Дженнифер! Но мистеру Апостолу Мэннингу на это наплевать. Ему ни до чего нет дела! Наверное, Апостол думает…
И так далее. Загоняем себя в бешенство. Я, конечно, помню всю тираду, но вы наверняка слышали подобное не один раз. Вам, быть может, знакомо чувство безмерного, вялого, безразличного отвращения, вдруг заполняющего мир от края до края? Такое бывает, когда супруги ссорятся.
Самое главное: когда она помянула «мертвую Дженнифер», во мне будто на рычаг нажали. Я и сам не понял, как «мертвая Дженнифер» сделалась для меня ключом к чему-то важному.
Чему-то странному.
В памяти всплыло:
— Да то, что он не вождь, а гнусный мошенник и убийца! — выкрикнула миссис Бонжур.
— Мистер Мэннинг, вам нужно понять нас, обязательно. Если не поймете — потратите зря время и силы, исследуя нас, копаясь в наших делах. А ваши силы и время нужны Дженнифер. Для нее это вопрос жизни и смерти, — сказал Ксенофонт Баарс.