— Стой, стой! — вдруг выпалила отчаянно.
Я услышал писк сканера.
— Вот дерьмо, вот же дерьмо…
— Что такое? Детка, с чего ты перепугалась?
— Еще один! О боже мой, Апостол, — еще один! Всего в паре кварталов — еще один палец!
— Как? — возопил я, прыгая с одной ногой в штанине.
Дженни расхохоталась — я трусы забыл надеть, и бедный обмякший член болтался селедкой.
— Они сказали, как умудрились найти?
Я испустил нестройную череду проклятий.
— Апостол, сейчас времени нет для разговоров. Я к ним. Встретимся на углу, ладно?
— Молли! — заорал я в пищащую трубку.
Вот же странно: ведь договаривался с Бонжурами о платеже вне зависимости от результата. Найду или дурака проваляю — заплатят одинаково. Но чувство такое, будто просрал всё и вся. Гребаный неудачник. Хоть бы шевелился быстрее, что ли…
Я ведь с самого начала посчитал ее мертвой, разве нет?
Чмокнул на прощанье Дженни в губы, оставив ее стоять нагишом с кучей скомканных купюр в левой руке и с моими трусами в правой. Уже отъезжая, укорил себя за оставленные трусы. Отличные ведь, прямо из номера «Нэшнл джиографик» про китов мира. С голубым китом аккурат на причинном месте — детка, жди фонтана.
Впрочем, отличный повод заглянуть еще раз на Омими, 113.
Не успел я дверь «фолька» закрыть, как телефон забренчал снова. Альберт, мать его, нашел же время!
— Приве-ет! — завопил под аккомпанемент разноголосого гомона и музыки. — Апостол, дружище! Уже и не надеялся тебя поймать! Чем занимаешься среди ночи?
Альберт явно наклюкался в дупель.
— Перечитываю «Войну и мир». Торчу от этой книги, особенно когда французов громят. А ты?
Альберт заржал. Ага, когда за галстук заложим, мы крутейшие парни во вселенной, обаяшки и симпатяшки. И регот-то какой: хозяин жизни. Он даже не в дупель наклюкался, а в дым, драбадан и отмену рабства.
— Спонтанный выпускной у нас. Несем чепуху, снимаем красоток — сам знаешь, как оно.
— В чем де…
— Зелень докурили, — перебил Альберт. — Понимаешь, о чем я?
— Не беспокойся — подброшу еще, — заверил я, мысленно выматерившись.
— Стол, ты крут! Ты круче всех! Тебе посвящается «бис!» в каннабисе!
И заржал над собственной остротой. Очень смешно. Сквозь ржание пробился милый девичий голос: «Это твой парень? Твой парень?»
— Да! — проревел Альберт. — Он классный!
— А тебе посвящается «заткнись» и «заткнись, ради бога»! — сообщил я.
Знаете, мне вовсе не улыбается выступать «парнем» Альберта, тем более «классным».
— Ты что, растрезвонил всем вокруг про наше взаимовыгодное сотрудничество?
Снова заржал — будто я шучу с ним.
— А если серьезно, Стол, — слушай сюда. Хотел раньше позвонить, да из головы вылетело, к чертовой матери. Думал: ну, послание оставлю. Пустоголовый… Знаешь, Стол, ты — мой любимейший крутейший засранец!