Любая вера задает свои правила хорошего тона. И не всегда приятные. Но об этом потом.
— Скажите мне, мистер Мэннинг, что вы видите, глядя на небо?
— Небо.
Он улыбнулся во все свои белоснежные тридцать два.
— А я вижу солнце.
Мать твою, вот же устроил момент духовного просветления. Дзен-буддистское откровение, вроде хлопка одной рукой. А по-моему, вышло глупо. Я чуть не посоветовал мистеру профессору открыть шоу на местном кабельном телевидении, под названием «Дзен у Ксена». Но все же не посоветовал, а продолжил гнуть свое.
— Я побродил немножко по городу, постучался в двери, переговорил с людьми, отыскивая зацепки. Знаете, «Систему отсчета» многие не любят.
— Конечно, опрашивая, заметок вы не делали, — сказал Баарс, не раскрывая глаз.
Сбил меня с толку, признаться. Но я виду не подал и продолжил, решив про отрубленный палец пока не рассказывать.
— Мне интересно: в Раддике есть кто-нибудь, по-настоящему вас ненавидящий? Свирепо и непримиримо, со сжатыми кулаками и пеной у рта? Известно же, новые секты… пардон, новые религиозные движения, подобные вашему, всегда сталкиваются с ханжеством и — будем откровенны — явной дискриминацией.
Повернул голову, глянул на меня — не иначе, я таки его заинтересовал. Почти всякому нравится думать, что его преследуют и учиняют вред. Почти все с радостью хватаются за возможность пожаловаться на жизнь.
— Как вы полагаете, мистер Мэннинг, откуда ваша замечательная память?
Надо думать, впервые на моем лице нарисовалась отчетливая подозрительность.
Баарс рассмеялся добродушно.
— Не пугайтесь так. Вы же меня в Интернете искали?
Я пожал плечами. Да уж, Ксенофонта Баарса трудно недолюбливать. Харизмой от него так и веет. Может, он нечто вроде Барака Обамы среди сектантских вождей?
— Спорим на тридцать баксов, меня в Интернете больше?
— Ну конечно! — Баарс расхохотался. — Похоже, масса исследователей ждет не дождется заполучить вас и превратить в лабораторную крысу.
— Да уж. Впрочем, теперь это не актуально.
— Но ведь ваша память осталась прежней? В заметке для «Нью-Йорк таймс» один из исследователей прямо назвал ее «чудесной». Вы тоже считаете ее чудом?
— Не в большей степени, чем любое другое отклонение.
— Довольно удачное отклонение, не находите?
— Я бы назвал это скорее удачным уродством.
Позабыв про дзен-буддистское солнце, Баарс уставился на меня. Тень от носа падала ему на губы, и я вдруг впервые заметил, насколько мал — смехотворно мал — его рот.
— Апостол, нигде нет совершенства. Закон больших чисел справедлив и в будущем, и в том, что вы называете настоящим. Со столькими миллиардами людей сбой может дать и самая отлаженная система.