Ведь Ник прав, кричал ее внутренний голос. Зачем скрывать свои чувства, что толку обманывать себя? Воспоминания о прошлом нахлынули с новой силой. Ребекка подняла лицо, и Николас со стоном жадно прильнул к ее губам. Его руки проворно расстегивали пуговицы на ее блузке. Ребекка часто дышала, полузакрыв глаза, тело ее выгнулось, ожидая, когда пальцы Ника коснутся груди. А он целовал ее шею, его язык проник за кружевные края бюстгальтера. Она потянулась назад, чтобы расстегнуть его, но Николас сам высвободил ее груди. Он потянулся к пуговице ее джинсов, расстегнул молнию, и Ребекка изогнулась, помогая ему снять их. Они соскользнули к лодыжкам, и она легким движением освободилась от них. Никогда она еще не испытывала подобного наслаждения в предвкушении близости с мужчиной.
Ребекка больше не контролировала себя.
Только таяла от прикосновений его языка, растворяясь в экстазе, взлетая к вершинам наслаждения…
— Эмили…
Это было первое слово, которое вырвалось у нее, когда они оторвались друг от друга. Ник посмотрел на нее с улыбкой.
— Я помню. Досадно, да? Я мог бы начать сначала прямо сейчас.
Что ж, подумала Ребекка, она тоже.
— Все было, как сон, а сны имеют обыкновение кончаться.
— Почему ты так тяжело вздыхаешь? — Они лежали, обнаженные, в постели. Ее голова покоилась у него на плече. Она рассматривала его тело, великолепное, по-другому не скажешь. Всегда, когда он раздевался, Ребекке приходилось подавлять стон удовольствия при виде этого абсолютного физического совершенства.
Последние две недели они занимались любовью, как изголодавшиеся подростки, по два часа в день, когда Эмили уходила в деревню в свои таинственные «места». Она брюзжала, упрямилась, клянчила, и они уступили. Ребекка в глубине души понимала, что это устраивало и их.
Самостоятельные прогулки принесли Эмили большую пользу. Она пребывала в неизменно отличном настроении, от ее угрюмости не осталось и следа. Отношения с отцом, хоть и медленно, но тоже налаживались. Они уже не так нуждались в посредничестве Ребекки, и она могла спокойно возиться в кухне, не опасаясь неожиданной бури.
— Эй! Ты где? — Ник повернул голову, так что их лица оказались совсем близко, и она улыбнулась ему.
— Здесь, но уже пора. — Ребекка вздохнула с сожалением. Она знала, что не стоило начинать эту связь, что она обречена. Ничего не изменилось с тех пор, как она заставила себя покинуть Николаса, потому что его жизнь была так далека от ее жизни, что в ней не было места для романтически настроенного подростка.
— Ну, не знаю, — произнес он лениво, — у нас еще пятьдесят пять минут. — Он протянул руку к ее груди и потеребил сосок. Тот мгновенно откликнулся на прикосновение. — Не веришь, что мы можем уложиться в пятьдесят пять минут?