Марина скрипучим голосом сказала:
— А вот как раз затем, чтобы отвести от себя все подозрения. И запутать следствие!
Я присел около Лизы и спросил ее:
— Куда ты могла деть ее?! Если порвала, так и скажи. В конце концов, это не преступление…
Павел остановил меня:
— Игорь, эта история совсем еще не закончилась. Оружие так и не найдено. Нет и доказательств, что стреляли именно из него, потому что оно не было зарегистрировано. Но я печенкой чую, что этим выстрелом дело не ограничится. А ты, Лиза, вместо того, чтобы помочь мне, утаиваешь какую-то информацию. Ты хоть понимаешь, что я хочу помочь тебе?!
Упавшим голосом Лиза сказала:
— Понимаю, но сказать не могу. Не могу, поймите вы все! Если вам достаточно моего честного слова, то я клянусь, что это была не моя фотография. Свою я…
Она спохватилась и замолчала.
— Ну? — с нажимом спросил Павел, и Лиза закрыла лицо руками.
Я не выдержал:
— Не дави на нее!
Лиза отняла руки от лица и сказала:
— Мы с подругой ездили к гадалке. Я хотела, чтобы Кирилл Сергеевич забыл обо мне напрочь. Для этого я и вырезала лицо Платонова на той фотографии.
Наступившее молчание прервал резкий смех Марины:
— Твоя подруга еще большая идиотка, чем я себе представляла…
Костя зыркнул на нее, и недоверчиво сказал Лизе:
— Да ладно! Что, правда, что ли?
Лиза кивнула и с отчаянием сказала:
— А что я должна была сделать? Я и поговорить с ним пробовала, и ссорилась, и злилась, — ничего не помогало. А потом вообще начались эти сумасшедшие выходки… Я чувствовала, что все закончится плохо. А тут Женька прочитала где-то о знаменитой гадалке. Ну, мы и съездили туда.
Павел кивнул и деловито спросил:
— И куда ты потом дела фотографию?
— Зарыла ее в землю… Евфимия обещала, что снимок истлеет в земле, и у Платонова все пройдет…
— Ну и что?
— Что? А, снимок? Я тогда всю ночь не спала, а утром пошла и раскопала землю на том месте, где накануне вечером зарыла карточку. Только она рассыпалась у меня в руках, честное слово!
Костя, как истый материалист, кивнул:
— Наверняка, обработали снимок какими-нибудь реагентами!
Лиза покачала головой и сказала:
— Евфимия меня честно предупреждала, что если со стороны Платонова есть действительно серьезное чувство ко мне, то и он, и близкие ему и мне люди будут болеть, и с ними могут произойти ужасные несчастья. Куда уж хуже… — вздохнула Лиза, и, подняв голову, сказала: — И зачем только я вам об этом рассказала! Вы теперь будете надо мной смеяться. И никакого отношения к расследованию этого дела моя история не имеет.
Павел потер лицо руками и поднялся:
— Женская логика не поддается никакому анализу! Я уже целую версию построил на этом, а она, оказывается, ходила к гадалке! Лиза, вы с Женей существенно обогатили мои знания о современных девушках!